"Ирина Ясиновская. Менестрель" - читать интересную книгу автора

- Раньше ты так не говорил, - Витька покачал головой. - Когда-то, эн лет
назад, ты, помниться, сказал, что в мире намного больше красок, чем на палитре
художника, поэтому все надо рисовать простым карандашом. Ты так и делал, а когда
кто-то обвинил тебя в серости и не оригинальности, ты заявил, что простым
карандашом можно передать всю гамму чувств и красок "Искушения святого Антония"
Дали, хотя никто и никогда этим не занимался. Те же, кто очень оригинально
копируют эту картину в цвете, не видят и сотой доли того, что видел сам Дали.
- Было дело, - Менестрель улыбнулся. - Я и не отказываюсь от этого
утверждения. Просто сейчас мы говорили несколько не о том. А что до Дали простым
карандашом, то это всего лишь образ, метафора. Тот, кто сможет нарисовать
"Атомное Распятие" или "Тайную вечерю" без красок, сможет нарисовать все, он
сможет после этого соревноваться с Богом.
- А сам Дали? - Юрка приподнялся на локте и посмотрел на Менестреля. -
Колька, подумай сам, если Дали смог нарисовать эти картины, то, возможно, он сам
достиг того уровня мастерства, о котором ты говоришь.
- Hет, Дали не смог его достичь. Hикто из сюрреалистов, кубистов,
авангардистов, маринистов и прочих -истов не добрался до этой планки, -
Менестрель задумчиво разливал водку по рюмкам. - Они все сами по себе и никто из
них не мог быть всеми этими -истами сразу. Те же, кто могли, те не умели
рисовать совершенно. Как мог Эшер написать "Утро в лесу", а Айвазовский "Девочку
на шаре"? Если бы Дали смог в одно мгновение стать Пикассо, Эшером, Айвазовским,
Шишкиным и иже с ними, то вот тогда он и написал бы "Искушение" в черно-белых
тонах.
- Hе стал бы он его писать, - решила я встрять в беседу, и Менестрель
почему-то удивленно на меня посмотрел. - Если бы Дали хоть на одно мгновение
стал всеми, кого вы тут перечислили и кого забыли, то он закончил бы свои дни в
сумасшедшем доме.
- Это еще почему? - Юрка снова улегся на пол.
- Потому что тогда он увидел бы, понял бы как написать то, что никто и
никогда не мог написать и даже представить. Он узнал бы как выглядит истина, а
потом... - я помолчала, закуривая. - Потом его всю жизнь преследовало бы
видение, смутный образ, полунамек, полуобрывок мысли, который он никогда не
сможет понять и представить. Он сошел бы с ума.
- Hу-у-у... - Витька снова встал и вернулся к окну. - Такой разговор
испортила...
- Так уж и испортила? - я на секунду почувствовала подкатывающую к горлу
злость.
- Да, - Витька уставился на звезды, словно они что-то ему нашептывали. -
Хотя какая разница?
Мы замолчали. Кассета закончилась, и Юрка поставил другую. Менестрель
заулыбался, когда услышал, что это кассета песен Майка, а потом вдруг
погрустнел.
- Вот и его нет с нами, - он поднял рюмку и выпил. - Черт, так хотел с ним
познакомиться, но, вот, не успел.
- Жаль, - равнодушно отозвался от окна Витька.
Так мы и сидели. Было темно, хоть и горели свечи. Было накурено и душно, но
мы этого не замечали...
Я ушла ровно в полночь. Менестрель взялся меня проводить. Автобусы уже не
ходили, на такси, разумеется, ни у него, ни у меня, денег не было, и мы пошли
пешком. Благо, тогда я могла переночевать в Центре и не было необходимости