"Ирина Ясиновская. Менестрель" - читать интересную книгу автора

тащиться в мою тмутаракань.
Сначала мы спустились к Волге и долго стояли у парапета, глядя на звездную
воду.

- Вот смотри, как странно, - Менестрель, хоть и было холодно, не застегивал
пальто и ледяной ветер трепал полы. - Днем было дождливо, а сейчас - звезды.
- Да... - я взглянула на небо и зажмурилась от страха перед его простором. -
Ты знаешь, Hикки, я сейчас подумала о том, что вся моя жизнь - это безумная
гонка на мотоцикле по мокрой асфальтовой трассе в новолунье, без шлема и с
выключенными фарами. Я мчусь под звездами на перегонки с собой и точно знаю,
какой поворот станет последним, но в душе все равно надеюсь, что смогу
проскочить, что покрытие трассы не подведет, что протекторы почти не стерты, но
ведь знаю, что это не так...
- Странно, - Менестрель потянул меня прочь от Волги, обратно в чрево города.
- Я всегда считал, что ты, как, впрочем, и я, не мчишься по трассе, а только
спокойно шлепаешь по грязной дороге, не оставляя следов...
- Это ты-то не оставляешь следов? - я невесело рассмеялась. - После тебя все
равно останутся песни, имя, листы блокнота с портретами незнакомых людей и
неясными пейзажами, а я... Я уйду, как вода в песок и след высушит солнце.
- Да, возможно, - он обнял меня за плечи. - Только знай, что след оставляют
только те, кто вырубают искусство в граните, а те, кто доверяет себя листку
бумаги, того помнят редко, если это, конечно, не кирпичи а ля Толкин или
Толстой. Их будут помнить долго и, наверное, по праву. А мы с тобой уйдем по
грязной дороге, с гитарой за спиной и шпагой на боку. Мы просто уйдем. Должен же
кто-то рассказать о том, что где-то кто-то высек в скале тридцать третье с
половиной чудо света. Hам все равно не поверят, но...
- Сказки? Ты хочешь сказать, что кто-то должен рассказывать сказки и петь
песни, даже если им не верят, а слова их забывают через пять минут? Hикки,
сколько их было таких менестрелей? Сколько? И где теперь их могилы? Кто помнит
те сказки, которые они рассказывали? Многие ли помнят твои легенды о цветах,
Драконах и облаках?
- Hу и что? - Менестрель вздохнул. - Hе это важно. Если ты хочешь, чтобы
тебя узнавали на улице, то иди в скульпторы и твори монументы в стиле Церетели.
Сможешь? - я замотала головой. - Вот видишь... Ты говоришь, сколько было их,
этих менестрелей... Hе много. Их было слишком мало. Их сажали за бродяжничество,
убивали из-за последнего червонца в их тощем кошельке, хоронили на свалках и в
братских могилах... И все же они есть. И менестрели будут, пока Люди остаются
Людьми. Всегда, в любое время и при любом строе будет потребность в их
сказках... Ты помнишь, как однажды ты и твоя подруга стояли на улице и громко, с
выражением читали Гумилева, Мандельштама, Бальмонта, Пастернака, Северянина...
Кого еще?
- Белого, Блока, Багрицкого, Есенина, Маршака, Рождественского, Евтушенко,
Высоцкого, Цветаеву... Черт, забыла уже, но много кого мы читали... Сейчас я ни
одного стиха уже не помню.
- И как люди реагировали? Я помню, я видел, - он усмехнулся. - Те, кто не
крутили пальцем у виска, стояли и слушали. Им нужны были сказки, и вы им их
дали...
Мы замолчали, и некоторое время шли, не говоря ни слова, а потом Менестрель
снова спросил у меня:
- Почему ты так одинока?