"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

вибрирующим эхом. Все смотрели на него. Единственное, что было слышно, кроме
эха, - плеск спирта из цистерны.
Он стоял спокойно, оценивая расстояние, потом, поставив ноги как птица
перед взлетом, выпрямился, вытянув вперед руки, словно хотел нырнуть. Но,
размахивая костлявыми руками, он слишком отклонился назад, пошатнулся,
потерял равновесие и упал в люк цистерны.

Я УСПОКАИВАЮ ВАНДУ

Когда я готовил чай, вошла Ванда. Глаза ее были влажными от слез. После
скандала на крыше, родители показали ей где раки зимуют. На Ежи им было
начхать. По их мнению, этот негодяй из "низшего класса" получил по заслугам.
Ванда опозорила и себя, и их. Она пыталась им объяснить, что они с Ежи
просто обнимались, когда его убили, но родители не хотели ей верить.
Помимо этого инцидента над отцом Ванды повисла какая-то общая
подавленность. Наступало нехорошее время. Польшу поделили и зажиточные
поляки, как ее отец, неизбежно должны были лишиться своих привилегий.
Я попробовал развлечь Ванду.
Чтобы отвлечь ее от забот, я сделал чай и рассказал о приключениях в
винокурне. Потом показал ей жбан с чистым спиртом, наполненный до самых
краев. Она безразлично посмотрела на него, но машинально обмакнула туда
палец, облизала его и предложила попробовать спирт с чаем и медом.
Я принес два стакана в резных серебряных подстаканниках, которые пан
Коваль подавал только особым гостям.
Мы положили в каждый по ложечке меда, налили горячий чай и добавили
спирт. Немного подождав, мы попробовали наше варево. Неплохо, но слишком
сладко. Добавив еще спирта и я предложил выйти на веранду. Там мы уселись за
небольшой кованый столик, за которым пан Коваль развлекал своих
посетительниц. Попивая чай мы поглядывали один на другого в молчаливом
предвкушении нового опыта.
Началось все с легкой волны тепла, пульсирующего в висках. Потом она
захлестнула все тело. Мое естество казалось мне все легче и свободнее.
Ванда начала танцевать с ярким огоньком в глазах. Вскоре к ней
присоединился и я. Хотя я не совсем разбирался в таинственных взрослых
выкрутасах танго и фокстрота, но неосознанно повторял каждый ее шаг.
Очевидно я сказал что-то смешное, потому что мы оба захохотали, хотя я
тогда забыл, про что говорил. Мы танцевали, смеялись, попивали чай с медом и
спиртом. Мои ноги, казалось, летали. Ванда выделывала какие-то причудливые
пируэты. Я упал на пол и оттуда созерцал за ее движениями. Ее юбка высоко
поднималась. Густые черные косы колебались то туда, то сюда. Хотя при других
обстоятельствах я бы стеснялся это признать, но я радовался, что Ежи больше
не было с нами. Как хорошо быть наедине с Вандой...
Она кружилась вокруг меня, как балерина. Потом протянула мне руки. Я,
пошатываясь, встал. Мы прыгали, вальсировали по веранде, останавливаясь
только для того, чтобы сбегать в кухню за чаем или спиртом и медом, который
казался еще вкуснее, чем раньше.
Ванда захотела музыки. Взявшись за руку, пошатываясь, пошли к
граммофону в спальню пана Коваля. Включить его нам не удалось и Ванда
нетерпеливо начала петь, побуждая меня присоединится к ней. Вскоре мы
все-таки смогли включить граммофон и комнату наполнила величественная