"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

Только я вышел с веранды, как услышал: "Ой, это ты Михайло? А я не
знал, правильно ли попал". Возле лестницы стоял какой-то мужчина. Голос
казался знакомым, но я его не узнал. Смотрелся он как советчик. Был одет в
серую фуфайку и дешевую шапку из искусственного меха с красной звездой.
Наконец я узнал его. Это был младший брат моей матери.
- Дядя Андрей! Кто бы мог подумать! Как вы сюда добрались?
Он подошел ближе, оглядывая меня с ног до головы.
- Ну ты и вырос!
Мы пожали руки. Его ладонь была тяжелой, твердой как кора, огрубелой от
работы на железнодорожных путях. Я спросил, что это за одежда на нем.
Оказалось, что это форма железнодорожников.
Он отказался зайти и поздороваться с паном Ковалем. Дядя Андрей спешил
"отметиться в железнодорожном институте". Его "откомандировали" на
пятинедельные курсы, после которых он станет бригадиром.
- В Польше такого нечего было и ждать, - сказал он. - Теперь мы имеем
возможность роста.
Он выехал из Яворы сегодня утром поездом, который делал первый рейс во
Львов. Нужно было время, чтобы наладить железнодорожное сообщение, потому
что польский путь был уже, его пришлось расширять для российских поездов.
?Что же, - сказал он, - я уже опоздал. Должен идти. Зайду еще, расскажу
как там Явора. А это тебе от матери, - он засунул руку в сумку и дал мне
письмо.
Когда мы разошлись, я не сразу пошел к Богдану. Сел на лавочку в парке
возле собора св. Юра и прочитал письмо.
"Мой сын Михаил!
Прошел не один месяц с тех пор, как ты получил от меня весточку. Я
конечно пыталась как-то связаться в начале сентября, но напрасно - война
разорвала все связи. Я умоляла директора почты принять телеграмму, но он
отказался. Я хотела даже дать ему курицу, но ничего не вышло: сказал что
телеграф теперь только для военных. Плач тоже не помог. Он вел себя нагло и
бездушно, говорил: "Женщина, твой муж умер в теплой кровати, подумай о наших
солдатах, которые гибнут на поле боя, защищая Польшу".
Ты, я думаю, понял - я не осмелилась сказать это прямо - твой отец
отошел в вечный мир. Он мирно скончался во сне 17 августа. Я хотела, что бы
ты приехал, потому что люди в селе говорят, что если дети не приходят на
похорон, то дорога покойнику будет бугристой. Я в это не верю, поэтому не
вини себя, ты не знал, во всем виновата война.
Мы положили покойного в большой комнате, а на третий день похоронили
около могилы его родителей. Старый священник отец Стояловский отпел его и в
прощальном слове вспомнил про его переживания вместе с покойным в Венгерском
концентрационном лагере в Теляргофе. Он старше твоего отца, но крепче его.
Когда он пел "Господи, помилуй", его голос лился вроде как с неба. Многие
плакали. От этого плача вместе с голосом священника мне казалось, что
мертвец вот-вот встанет.
Согласно обычая, после похорон все собрались у нас дома на поминки. Мы
ели и пили за упокой души твоего отца.
Ну хватит о мертвых. Твоя жизнь только начинается. Как там пан Коваль?
Вернулся ли он домой? Говорят, многих людей раскидало, а с этой новой
границей кто знает, возвратятся ли. Правду говорили старые люди про тучи на
горизонте: и вот пришла война. Но никто не верил, что Польша так быстро