"Михаил Яворский. Поцелуй льва " - читать интересную книгу автора

в ее школе.
Далее выступал председатель КП во Львове. Он был приземистым и сутулым,
говорил резко, стуча кулаком по столу так, словно тот был в чем-то виноват.
Его круглое бордовое лицо, которое пани Шебець называла "типичная морда
российского мужика", казалось, вот-вот взорвется. Он говорил на русском
языке, который я уже понимал свободно, но из-за его ужасного акцента не
очень хорошо его понимал. Понятно было только то, про что уже говорила и
директриса: "Классовые враги не спят! Будьте бдительны! Сообщайте о тех, кто
провинился! Для врагов народа никакое наказание не может быть суровым!"
Свою речь он закончил фразами "Да здравствует пролетарская революция!",
"Да здравствует великий Сталин!", "Ура великому гению товарища Сталина!",
"Ура нашему любимому товарищу Сталину!", "Слава товарищу Сталину!" Каждому
из этих лозунгов яростно аплодировали. А после его последней фразы "Смерть
врагам народа!" аплодисменты сотрясали школу до самого основания. В это
мгновение я понял весь размах нашего с Богданом поступка: мы - враги народа.
К счастью, это чувство быстро прошло, и когда выкрики "Смерть врагам
народа!" стали оглушительными, оно развеялось как дым. Врагами народа были
"ОНИ", и не важно, кто они, откуда, какие. Они были в наших домах, в школах,
на фабриках, в кабинетах. Они могли быть будь кем и будь где. Даже генерал,
который распространялся про "ядовитых червей", мог оказаться одним из них, и
тогда ему не избежать заслуженной судьбы.
Когда выкрики "Смерть врагам народа!" стихли, по подсказке директрисы,
мы подняли стиснутые кулаки и запели "Интернационал" - пролетарский гимн.


Когда засыпает совесть, просыпается зло.


ЧЕРНЫЙ ВОРОН

Чтобы не возбуждать подозрений, после осквернения статуи нашего Вождя,
мы с Богданом продолжали обычную ежедневную работу, как обыкновенные
старательные девятиклассники. Мы регулярно посещали занятия, даже при плохой
погоде, когда остальные наши одноклассники опаздывали или вообще не
приходили. Мы чрезвычайно тщательно готовились и могли ответить на любой
вопрос учителя.
Как "активисты" мы дважды в неделю посещали курсы "Военной подготовки",
где изучали топографию, стрельбу и учили оказывать первую помощь. После
надругательства над статуей Вождя, которую увезли ночью после общего
школьного собрания, политинформация стала обыкновенным делом в нашей
школьной жизни, неразрывно связанной с другими предметами.
Если до освобождения, полтора года назад, учебный день начинался с
молитвы, то теперь учителя ежедневно распространялись про "научный
социализм", исторические достижения наших вождей и вклад "великого
российского народа" в пролетарскую революцию. Нам говорили, что без научных
достижений "прогрессивных сыновей" этого народа нельзя даже представить
современную математику, физику и химию. Но более того, славное будущее,
которое мне и Богдану обещала директриса, было бы просто утопической мечтой
без Октябрьской революции 1917 года.
Обычно уроки оканчивались осуждением врагов народа, призывами к