"Брет Истон Эллис. Ниже нуля" - читать интересную книгу автора

обеспокоенным лицом. Я думаю об афише на Сансете, о том, как смотрел мимо
меня в "Кафе-казино" Джулиан, и когда я наконец засыпаю, уже канун
Рождества.


* * *

За день до Рождества мне звонит Дэниел и говорит, что чувствует себя
лучше, что тогда на его вечерине кто-то подсунул ему не те колеса. Дэниел
также думает, что Ванден, девушка, с которой он виделся в Нью-Гэмпшире,
беременна. Он помнит, она полу-в-шутку упомянула об этом на какой-то сходке
перед его отъездом. Пару дней назад Дэниел получил от нее письмо. Он говорит
мне, что Ванден может и не вернуться; что она, возможно, организует в
Нью-Йорке панк-группу под названием "Паутина"; что она, может быть, живет в
Вилледже с этим ударником из школы; что они, может быть, купят кабриолет,
дабы предстать перед кем-то в "Пепперминт-лаунж" или "CBGB"; что она то ли
уедет из Лос-Анджелеса, то ли останется; что ребенок этот то ли Дэниела, то
ли нет; что она то ли сделает аборт, то ли не сделает; что ее родители
развелись, мать переезжает обратно в Коннектикут, и она, может быть, а
может, и нет, поедет туда, останется там на месяц или типа того, а ее отец,
какая-то большая шишка в Эй-би-си, за нее волнуется. Он говорит, письмо было
не очень ясное.
Я лежу на кровати, смотрю MTV, телефон покоится у меня на шее, я
советую Дэниелу не беспокоиться, спрашиваю, вернулись ли на Рождество
родители. Дэниел говорит, что они будут отсутствовать еще две недели, а он
собирается провести Рождество с друзьями в Бель-Эр. Он думал поехать туда со
знакомой девушкой из Малибу, но у нее месячные, и ему кажется, что это не
самая лучшая мысль; я соглашаюсь. Дэниел спрашивает, не связаться ли ему с
Ванден, и я поражен, как много сил требуется, чтобы заставить себя убеждать
его таки связаться, он говорит, что не видит смысла, потом: "С Рождеством,
чувак". И мы вешаем трубки.


* * *

Я сижу вместе с родителями и сестрами в главном зале "Чейзена", уже
поздно, полдесятого или десять, канун Рождества. Вместо того чтобы есть, я
смотрю на свою тарелку, вожу по ней вилкой взад-вперед, полностью
зациклившись на прокладываемых в горошке бороздках. Отец удивляет -
подливает мне шампанского. Сестры выглядят скучающими, загорелыми, говорят о
подругах-анорексичках, какой-то модели Кельвина Кляйна и кажутся старше, чем
я помню, даже еще старше, когда, держа бокалы за ножки, медленно пьют
шампанское; они рассказывают мне анекдоты, которых я не понимаю, и говорят
отцу, чего бы хотели на Рождество.
Раньше, вечером, мы заехали за отцом в его пентхаус в Сенчури-Сити.
Оказалось, он уже открыл бутылку шампанского и выпил большую ее часть до
нашего приезда. Пентхауз в Сенчури-Сити, куда отец перебрался после того,
как они с матерью разъехались, довольно большой, с приятной отделкой, в нем
вместительная джакузи рядом со спальней, всегда теплая и парящая. Родители,
не много сказавшие друг другу после разъезда, который, по-моему, произошел