"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Во мраке ("Химмерландские истории" #4) " - читать интересную книгу автора

на кухню, он слышал, как она переламывала коленом плитки торфа. Свет падал
на оконные стекла, за ними скрывался мрак, и они были похожи на черные
доски.
Вдруг щеколда двери заскрипела, и когда Йенc Андерсен поднял глаза, в
горнице он увидел Лауста, как-то чудно смотревшего на него.
- Ах ты оборванец! - в дикой ярости воскликнул хозяин. - Да я тебя...
Но тут Лауст вытянул из-за спины руку, в руке у него был зажат
плотничий топор.
Лицо Йенса Андерсена застыло, глаза его словно приросли к топору, он
протиснулся вдоль стола и толкнул кухонную дверь, благо она была совсем
рядом. Только он повернулся к ней лицом, как получил удар по носу и по
губам. Жена стояла во мраке, держа в руках кочергу.
- Иисусе Христе! - вскричал Йенc Андерсен и закрыл лицо длинными,
волосатыми руками.
Лауст, выйдя вперед, замахнулся, чтобы ударить Йенса обухом по голове,
но удар пришелся по шее, и Иенc склонился перед топором.
Издав громкий крик, Йенc Андерсен зашатался, втянул голову в плечи,
ринулся к наружной двери и рванул ее на себя. Там во мраке стояла Карен с
лопатой в руках; она ударила его под подбородок. В тот же миг Лауст кинулся
на него и ударил острием по затылку.
Хозяин рухнул в дверной проем и издал тихий стон. Но стонал он только
один миг. Потом он перевернулся на бок и затих.
Лауст отшвырнул топор, перешагнул через Йенса и схватил Карен. Правой
рукой он обхватил одну ее ногу, окутанную юбкой, другой обнял ее за шею,
поднял и быстро понес к сараю.
Жена Йенса Андерсена медленно вошла в горницу из кухни. Она смотрела на
мужа, который лежал недвижимо. Она не подошла к нему, а лишь взяла свечные
щипцы и отщипнула фитилек свечи. В горнице стало светлее.
Эти щипцы... Она остановилась, держа их в руках. Долгие, долгие годы
Господь искушал ее. Острие щипцов должно было пронзить его глаза, это было
словно предопределено свыше. Но так никогда и не осуществилось.
А теперь, верно, уже поздно...
Немного подумав, она все же положила щипцы на подсвечник.
Долгое, бесконечное затмение разума не разрешилось ничем, ей стало так
хорошо, и она так устала. Наверху, над столом, на полке стоял псалтырь, она
потянулась за ним, взяла, села и стала читать.
Открытая дверь тонула во мраке галерейки. Свеча горела, словно
маленькая желтая капля. Платок торчком стоял на голове старухи, бросая тень
на ее лицо. Она дрожала и шептала слова псалма...
На следующий день всех троих арестовали и препроводили в Хобро.
Убийство было совершено столь жестоко и безо всяких мер предосторожности,
что дело можно было закончить в кратчайший срок; кроме того, все трое
чистосердечно признались. Лауст Нильсен был приговорен к смерти, мать и
дочь - к пожизненному заключению.
Тихим, белоснежным январским днем Лауст был казнен на вересковой
пустоши в Гробёлле. Множество людей со всей округи собралось поглазеть на
это зрелище.
Когда голова Лауста упала с плеч - а он безумно плакал последние часы
перед смертью, - его отец, Нильс-старик, который был среди тех, кто стоял
совсем близко, протиснулся к месту казни. Старик был одет в некрашеную