"Фрэнк Йерби. Изгнанник из Спарты [И]" - читать интересную книгу автора

меня, сын бога?
- Но я не... - начал Аристон.
- Ха! С такой красотой, что свела с ума всех женщин этого селения?
Говорю тебе, сын Диониса, каждая из них схлопотала из-за тебя сегодня
вечером пару новых синяков на своем немытом теле. Ибо из-за тебя у них так
раззуделись чресла, что они все приставали к мужьям, умоляя отпустить
тебя, приводя множество доводов... Бедная глупенькая Фрина... Говорят, ее
часы сочтены. Старый Деймус так избил ее!
- Нет! - вскричал Аристон. - Замолчи! Бессмертные боги! Я...
- Ты упустишь свое счастье, если заставишь меня ревновать, -
усмехнулась Ликотея. - Я всегда недолюбливала эту черногривую кобылку. Она
слишком похожа на человека. Наверно, мать прижила ее с каким-нибудь
спартанцем за спиной у старого труса. Забудь фрину, она не будет твоей.
Вспомни лучше, что ты все еще связан, как хряк, и только я могу
развязать твои путы. Ну как, обещаешь? Аристон не ответил. Искушение было
огромным, но... Она подняла руки и дотронулась до его лица. Он повел носом
и, поняв, что руки ее густо измазаны кровью, в ужасе отшатнулся. Среди
эллинов - неважно, в каком полисе они жили, - убийство считалось не просто
преступлением, а настоящим святотатством, ибо оно оскорбляло обоняние
богов, которые даруют людям жизнь. Аристон отверг Ликотею не только из-за
ее жестокости, но и потому, что был твердо уверен: ее помощь не пойдет
впрок, наоборот, она станет для него вечным проклятием.
- Отойди от меня, волчица! - прорычал Аристон. - Не прикасайся ко мне
кровавыми руками.
Ликотея уставилась на свои руки, словно видела их впервые. Затем
совершенно невозмутимо повернулась и, словно лунатик, вышла из пещеры,
переступив через трупы зарезанных мужчин. Когда через пять минут она
появилась снова, ее руки были чистыми. Ликотея наклонилась, ища губами
губы Аристона. Он вертел головой, пытаясь уклониться, но она зажала его
лицо ладонями - ледяными, ведь Ликотея их мыла в горной речке, - и
прильнула к его рту. На Аристона пахнуло зловонием. Воняло гнилыми зубами,
чесноком, луком и даже кровью. Вместо того чтобы взволновать юношу,
поцелуи Ликотеи его чуть не доконали.
Оторвавшись от его губ, Ликотея провела холодными руками по телу
Аристона и совершила кощунство, за которое, насколько ему было известно, в
старину женщин осуждали на смерть: она погладила священные атрибуты его
мужского достоинства, пытаясь возбудить похоть. Но Аристон не мог, не
желал отвечать ей. Ликотея отпрянула и посмотрела на него побелевшими от
ярости глазами.
- Ну и подыхай, собака, если хочешь! - прошипела она. - Хорошо, что я
тебя сразу не развязала. Спасибо Зевсу!
Сказав это, Ликотея вышла из пещеры, осторожно переступив через трупы,
и оставила Аристона одного.
А спартанец Аристон - то ли сын бога, то ли нет - понурил голову и
горько заплакал.
Он плакал долго, пока совсем не обессилел. Его тело, опутанное
веревками, обмякло, и он заснул. Но потом проснулся от странного ощущения
свободы. Веревки, больно вгрызавшиеся в его запястья и локти, куда-то
подевались. Аристон попробовал поднять руки и убедился, что они не связаны.
- Тихо, мой господин, - прошелестел над ухом ласковый, нежный голос. -