"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

себе нечто вроде чар фэйри.
Я отправился тогда за компанию с одним молодым человеком и его
сестрой - мы были все трое друзья и некоторым образом даже родственники - к
тамошнему сказителю послушать и записать его истории; и мы как раз
возвращались домой, перебирая на ходу свежий свой улов. Было темно, мы
только что наслушались историй о разных сверхъестественных разностях, и это
обстоятельство вполне могло привести нас, без нашего ведома, на тот самый
порог - между сном и явью, - где сидят, открывши глаза, Химеры и Сфинксы и
где воздух всегда полон шепотков и шорохов. Мы зашли в тень деревьев, и на
дороге сделалось совсем темно, как вдруг девушка увидела огонек, медленно
пересекший перед нами дорогу. Ни брат ее, ни сам я не видели ровным счетом
ничего до тех самых пор, пока, примерно полчаса ходьбы спустя, сперва вдоль
берега реки, потом по узенькой какой-то тропке не добрались до небольшого
поля, на котором видны были заросшие плющом развалины церкви и фундаменты
жилых домов; местечко это называлось Старый Город, и сожгли его, говорят,
еще во времена Кромвеля. Насколько я помню, мы постояли там пару минут,
оглядывая поле, заросшее сплошь кустами бузины и куманики, испещренное
светлыми пятнами разрушенных стен; внезапно я увидел, совершенно ясно,
маленький яркий огонек у самого горизонта, он двигался медленно вверх, так,
словно бы взбирался на купол неба; потом, на несколько минут, нам всем троим
явилась целая группа тусклых огоньков в отдалении, в полях, а под конец -
еще один, очень яркий, похожий на пламя факела, пронесшийся быстро над самой
рекой. Мы трое точно грезили наяву, и все происходящее вокруг казалось
настолько нереальным, что я с тех пор так ни разу и не осмелился доверить
события этого бумаге; более того, я и рассказывать-то о нем никому, пожалуй
что, и не рассказывал, и даже в мыслях своих, повинуясь бессознательному
некоему импульсу, избегал придавать ему какой бы то ни было вес. Скорее
всего, независимо от собственной сознательной воли, я не считал возможным
доверять ощущениям своим в момент, когда чувство реальности происходящего
было явственным образом ослаблено. Однако же несколько месяцев назад я снова
встретился с двумя моими друзьями и получил возможность сопоставить их
странным образом неясные воспоминания с моими собственными. Чувство
ирреальности, охватившее нас в тот вечер, выглядит более чем удивительным,
тем более что на следующий день я слышал звуки столько же необъяснимые, как
и полуночные огни, однако безо всякого даже намека на подобного рода
ощущения, и помню все, до мельчайших деталей. Девушка сидела и читала в
нескольких ярдах от меня, возле большого, в тяжелой старомодной раме
зеркала, я также читал, и вдруг раздался звук, резкий и громкий, так, словно
кто-то швырнул в зеркало пригоршню сухого гороха; я поднял голову, и звук
повторился еще раз; чуть погодя, когда я остался в комнате один, что-то явно
большее по размеру, нежели горошина, ударилось в деревянную панель прямо у
меня над ухом. Более того, в течение нескольких дней всяческого рода шумы и
видения не давали покоя не только мне, но и девушке, и брату ее, и слугам.
То это был возникший из ниоткуда яркий свет, то письмена в горящем очаге,
которые исчезали прежде, чем их успевали прочесть, то тяжкие шаги, явственно
звучавшие в совершенно пустых комнатах. Нам остается только теряться и далее
в догадках, не те ли это существа, что обитают, если верить крестьянам, в
местах, где жили некогда люди, последовали за нами из развалин Старого
Города? или другие, подобные им, шли с нами и раньше, от берега реки, под
деревьями, где в первый раз был явлен нам на несколько секунд блуждающий