"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

две души. Когда ветер дует в одну сторону, у одной есть где от ветра
укрыться, а когда он дует с севера, то греется другая. Он потому весь и
перекрученный такой, что они все липнут к нему и тянут каждая на себя. Я-то
сама в это не верю, но многие у нас ночью мимо этого куста ни в жисть не
пошли бы". И в самом деле, бывают времена, когда миры соприкасаются столь
тесно, что земные наши приобретения кажутся всего лишь тенями вещей иных,
горних. Одна моя знакомая дама увидела как-то раз деревенскую девочку,
бежавшую по улице в длинной нижней юбке, причем подол волочился за ней по
земле; она спросила девочку, почему бы не подрубить ей юбку покороче. "Это
бабушкина юбка, - сказала девочка в ответ, - вы что, хотите, чтобы она
слонялась тут по всей округе, задравши подол по самое мое? а она ведь и
умерла-то - всего три дня прошло." Я читал об одной женщине, которая стала
после смерти являться родственникам потому, что они ее похоронили в слишком
коротком саване, и угли Чистилища обожгли ей коленки. Крестьяне искренне
уверены в том, что за гробом их ждут такие же точно дома, только крыша там
никогда не течет, а стены подновлять не надо, они и так все время белые, и в
кладовке всегда полно доброго масла и молока. И только изредка забредет
какой-нибудь лендлорд, или землемер, или сборщик налогов - поклянчить Христа
ради хлебца и тем продемонстрировать, каким, собственно, образом Господь
отделяет агнцев своих от козлищ.
1892 и 1902

ЕДОКИ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ

Порой, когда я далеко от суматохи дел и мнений, когда я забываю
ненадолго о собственной суетности, мне приходят грезы наяву, то призрачные и
зыбкие, то живые, и в достоверности своей осязаемые не хуже, чем твердь
земная под ногами. Однако, туманна ли их плоть или видима ясно, они приходят
и уходят, повинуясь собственным своим законам, они кочуют мимо, они
возникают и гаснут, и не в моей власти повелевать ими. Однажды я увидел
смутно, как сквозь дымку, огромную черную яму и парапет вокруг нее; на этом
парапете сидела бесчисленная стая обезьян, и все они ели драгоценные камни,
целые пригоршни драгоценных камней. Камни взблескивали зеленым и алым, и
обезьяны пожирали их с жадностью неописуемой. Я знал, что вижу собственный
свой Ад, Ад художника, что все, кто ищет прекрасного, кто алчет слишком
жадно чуда, теряют в конце концов мир и внутреннюю целостность и обращаются
в посредственность, без формы и смысла. Мне довелось заглянуть и в чужие
глубины, в Ад, уготованный не мне; я видел инфернального привратника,
адского Петра с черным лицом и белыми губами, он взвешивал в присутствии
неясных чьих-то теней на странной формы двойных весах не только дурные их
дела, но и добрые, которые они могли бы совершить, но оставили, однако же,
невоплощенными. Я видел, как чаши весов ходили вверх и вниз, но, как ни
старался, так и не смог разглядеть, чьи же тени толпились вокруг. В другой
раз я видел бесчисленных бесов всех видов и форм - рыбообразных,
змееподобных, обезьяноликих и песьеголовых, сидящих вокруг черной ямы,
совсем как в собственном моем Аду; и все они глядели вниз, на отражение
Небес, сиявшее им подобием луны из самых глубин черной ямы.

МАТЕРЬ БОЖЬЯ НА ГОРАХ