"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

Когда мы были дети, мы не говорили "как отсюда до почты" или "как от
зеленной лавки до мясной", но измеряли расстояние и время, опираясь на
заложенный массивною крышкой колодец в лесу или на старую лисью нору. Мы
были тогда в ряду творений Божьих, мы были под Его рукой, и многие древние
слова и вещи были понятны нам без объяснения, были близки и еще - были нам
ровесники. Мы бы не слишком в те дни удивились, найди мы в горах рядом с
выводком белых грибов сияющий след ноги ангела, потому что нам ведомо было
отчаяние, бездонное, как море, и простая, без осознания причин и следствий
любовь, и всякое иное вечное чувство - ныне же ноги наши опутала ловчая
сеть. Однажды я получил письмо от знакомой девушки-протестантки, которая
отправилась как-то раз в горы за этими самыми белыми грибами, - она красива
сама по себе да еще и одета была в прелестное бело-голубое платье, - так
вот, девушка эта повстречала в горах стайку крестьянских детишек и стала
частью их общей грезы. Едва увидев ее, они попадали тут же наземь, личиками
вниз, прямо там, где стояли; потом подошли еще двое или трое, все прочие
встали и последовали за ней с некоторой даже потугой на смелость. Она
заметила, что они ее боятся, а потому, пройдя еще немного, остановилась и
протянула к ним руки. Крохотная девчушка тут же бросилась к ней в объятья с
криком: "Ах, ты же Дева Мария, прямо с картинки!" "Нет, - сказала другая
такая же и тоже подошла поближе, - она небесная фея,[57] она одета в цвет
неба". "Нет, - сказала тут же третья, - это наперстянковая фэйри, только она
выросла совсем большая". Все прочие дети решили, однако, что она, скорее
всего, Дева Мария, потому что одета она в платье подобающих цветов. Ее
доброе протестантское сердце не могло, конечно, не встревожиться при виде
идолопоклонства столь явного: она усадила их кружком и попыталась объяснить,
кто она такая, - им, однако, объяснений не требовалось. Обнаружив полную
бесперспективность доводов сколь угодно разумных, она спросила их,
приходилось ли им слышать о Христе. "Да, - тут же отозвался ей голосок, - но
Он нам не нравится, потому что Он бы нас всех поубивал, если бы не Дева".
"Скажи Ему, чтобы Он на меня не сердился", - кто-то принялся шептать ей на
ухо. "Он и говорить со мной не хочет, потому что отец на меня ругается, что
я бесенок", - выкрикнула еще одна девочка.
Она долго говорила с ними о Христе и об апостолах, пока конец беседе не
положила проходившая мимо старушка с клюкой; та приняла ее, должно быть, за
отчаянного некого миссионера, охотника до неокрепших в католической вере
душ, а потому увела детишек прочь, не обращая внимания на все их разъяснения
насчет Царицы Небесной, которая спустилась с неба, чтобы побродить по горам
и поговорить с ними ласково. Когда дети ушли, девушка пошла своей дорогой,
но не успела отойти и на полмили, как из канавы, шедшей параллельно просеке,
чуть выше по склону, выскочила та самая девочка, которую отец обзывал
бесенком, и сказала: она, мол, поверит, что перед ней "обыкновенная леди",
если на той надеты две юбки, потому как "на ледях всегда по две юбки". "Две
юбки" были предъявлены, и девочка, разочарованная донельзя, поплелась уныло
прочь; однако же несколько минут спустя выскочила опять же из канавы и
закричала, обиженно и зло: "Папка бес, мамка бес и я тоже бес, а ты -
обыкновенная леди", - и, зашвырнув в обидчицу свою пригоршнею глины и мелких
камушков, разревелась и убежала прочь. Когда моя прекрасная протестантка
добралась наконец до дому, она обнаружила, что потеряла где-то дорогой
кисточку со своей парасольки. Год спустя она оказалась случайно на той же
самой горе, на сей раз в простом черном платье, и навстречу ей попалась