"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

девочка, которая год назад первая назвала ее Девой Марией, прямо с картинки.
Кисточка, та самая потерявшаяся кисточка, болталась у девочки на шее;
знакомая моя сказала: "Здравствуй, я та леди, что была здесь в прошлом году
и говорила с вами о Христе". - "Нет, не ты! нет, не ты! нет, не ты!" -
отчаянно прозвучало в ответ.

ЗОЛОТОЙ ВЕК

Не так давно, помнится, я сидел в поезде, и поезд подъезжал уже к
Слайго. Когда я был там в последний раз, что-то меня тревожило, и я все ждал
какого-то послания от существ, или бесплотных состояний духа, или кто они
там ни есть, короче говоря, от тех, кто населяет призрачное царство. Знак
был мне явлен: однажды ночью, лежа между сном и явью, я с ослепительной
достоверностью увидел черное существо, наполовину ласку, наполовину пса,
бегущее быстро по верху каменной стены. Потом черный зверь вдруг исчез, и
из-за стены появилась другая похожая на ласку собака, но белая, я помню, как
просвечивала сквозь белую шерсть розовая кожа и вся она окружена была ярким
сиянием: я тут же вспомнил крестьянскую сказку о двух волшебных псах,
бегущих друг за другом непрерывно, и один из них день, другой - ночь, один
добро, другой же зло. Великолепный сей знак совершенно меня в тот раз
успокоил. Теперь, однако, я жаждал послания иного совершенно рода, и случай,
если то был случай, мне его вскоре доставил: в вагон вошел нищий и стал
играть на скрыпке, сделанной едва ли не из старого ящика из-под ваксы. Я не
слишком-то музыкален, но звуки скрыпки наполнили меня странным чувством. Мне
казалось, я слышу голос, жалобу из Золотого века. Этот голос говорил мне,
что мы несовершенны, что нет в нас цельности, что мы давно уже не тонкое
кружевное плетение, но как куски шпагата, которые скрутили за ненужностью в
узел и зашвырнули в чулан. Он говорил, что мир однажды был совершенен и
добр, и совершенный и добрый сей мир все еще существует, но только он
похоронен, как розовый букет под сотнею лопат песка и глины. Фэйри и самые
невинные из многочисленного племени духов населяют его и скорбят о падшем
нашем мире в бесконечном и жалобном плаче, который слышится людям порой в
шорохе камыша под ветром, в пении птиц, в горестном стоне волн и в сладком
плаче скрыпки. Он говорил, что среди нас красивые обычно неумны, а умные -
некрасивы; и что лучшие наши минуты испорчены безнадежно тончайшею пылью
вульгарности или булавочным уколом печального воспоминания; и что скрыпке
плакать и плакать о нас до скончания века. Он сказал, наконец, что, если бы
только жители Золотого века могли умереть, нам стало бы легче и мы, может
быть, были бы даже счастливы, потому что смолкли бы тогда печальные их
голоса; но они обречены петь, а мы плакать, до тех самых пор, покуда не
откроются всем нам врата вечности.

УПРЕК ШОТЛАНДЦАМ, УТРАТИВШИМ ДОБРОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ СОБСТВЕННЫХ ДУХОВ И
ФЭЙРИ

Вера в фэйри бытует до нынешнего дня не в одной только Ирландии.
Буквально позавчера мне рассказали об одном шотландском фермере, который был
искренне уверен в том, что в озере, прямо у него под окнами, обитает водяная
лошадь. Она внушала ему страх, а потому он потратил уйму времени и сил,
пытаясь выловить ее сетью, а потом и вовсе взялся озеро свое осушить. Боюсь,