"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

почти потерявшейся в зарослях терновника и ежевики, и сказал в конце пути:
"Вот тут стоял ее дом, даже и фундамента почти уже не видать, камни все
порастащили на постройку стен,[18] а кусты, которые здесь росли, взялись
объедать каждый год козы, пока они совсем не зачахли. Говорят, она была
самая красивая девушка во всей Ирландии, кожа белая как снег и на щеках -
румянец. У нее было пять человек братьев, все как на подбор, только они все
умерли, давно уже!" Я поговорил с ним о песне, которую сложил о ней
по-ирландски Рафтери,
Впервые я услышал эту песню от одной старухи, жившей в двух милях выше
по реке, - она еще помнила и Рафтери, и Мэри Хайнс. Она говорила мне:
"Никогда я не видела никого красивее, чем она, и никогда уже не увижу, до
самой моей смерти", - он же был совсем, почитай, слепой и "жил одним только,
ходил из дома в дом, а соседи все собирались его послушать. Если ты с ним, к
примеру, хорошо обошелся, он тебя в стихах же и восхвалит, а если нет -
проклянет тебя по-ирландски. Он был самый великий поэт во всей Ирландии и
даже о кусте мог сложить песню, если ему случалось, скажем, под кустом
стоять. Был один такой куст, под которым он спрятался от дождя и сложил ему
хвалу в стихах, а потом, когда вода стала-таки протекать сквозь листья,
сложил хулу". Она спела ту первую песню мне и моему другу[20] по-ирландски,
и каждое слово в ней было звучным и сочным, какими и были, мне кажется,
слова в каждой песне до тех пор, покуда музыка не зазналась и не расхотела
быть простою одеждой для слов, текучих, изменчивых с током ритмов и смыслов,
берущих друг от друга силу. В песне не было той естественности и прямоты,
что свойственна лучшей ирландской поэзии уходящего века, ибо мысль облечена
в ней в форму слишком уж традиционную - старый, нищий, слепой наполовину
поэт, сложивший ее, вынужден поэтому говорить как богатый фермер, готовый
все свое достояние положить к ногам любимой женщины; но есть в ней наивные и
нежные строки. Часть песни перевел на английский мой друг, но большую часть
перевели для нас сами крестьяне. Мне кажется, вы найдете в ней ту простоту
ирландского стиха, которой недостает большинству переводов.

На все Божья воля, я к церкви шел.
Бил ветер, и дождь хлестал.
Попалась навстречу мне Мэри Хайнс,
И я полюбил ее в тот же миг.
Учтиво и ласково к ней обратился я,
Мне люди сказали, как с ней говорить,
Она же сказала мне: "Рафтери, слов не трать.
Ты можешь прийти ко мне в Баллили".
Сказала так, и я мешкать не стал,
Ноги - в пляс, и душа занялась.
Три поля всего-то прошли мы в тот день
И засветло были в Баллили.
Стаканы на стол и четверть вина
Поставила Мэри и села со мной,
И сказала мне: "Рафтери, пей до дна.
Глубокий погреб в Баллили".
О звезда моя светлая, солнце в ночи,
О янтарноволосая доля моя,
Пойдешь ли со мной ты в воскресный день