"Роберт Янг. Звезды зовут, мистер Китс" - читать интересную книгу автора

пенсию, которой не хватает даже на то, чтобы сохранить чувство
собственного достоинства.
И все-таки он не жалеет об этих годах; величественное, неторопливое
течение звезд, непередаваемое мгновение, когда в поле твоего зрения
вплывает новая планета, - из золотого, зеленого или лазурного пятнышка
превращается в шар и заслоняет собою весь космос. И прибытие, когда новый
мир доверчиво приветствует тебя; возвещает о красотах - упоительных и
пугающих, о неведомых горизонтах, о цивилизациях, какие и во сне не
снились темному человеку-крабу, который никогда не узнает вдохновения и
ползает по дну глубокого, давящего миллионами тонн океана земной
атмосферы.
Нет, он не жалеет об этих годах, хоть они и дорого ему достались. За
все стоящее приходится платить дорогой ценой, а если у тебя не хватает
смелости платить, на всю жизнь остаешься нищим. Тогда ты нищий духом и
умом.
Господство духа над плотью, глубокий и чистый поток мысли -
беспрепятственно проходишь по надежным коридорам знания, с трепетом
вступаешь в храмы, воздвигнутые из слов; и в редкие, ослепительные
мгновения взору открывается звездный лик божества.
И те, другие, мгновения тоже, когда душе, потрясенной одиночеством,
открываются бездонные глубины ада...
Хаббард вздрогнул. И медленно вернулся на дно океана. Перед ним была
унылая дверь его комнаты. Он неохотно взялся за ручку, повернул ее.
Напротив двери - шкаф, битком набитый старыми, очень старыми книгами.
Справа - какая-то развалина, которую он искренно считал письменным столом,
только в ящиках хранились не бумаги, не перья, не бортовой журнал, а
нижнее белье, носки, рубашки и прочее снаряжение, унаследованное от
предков. Кровать, узкая и жесткая, с его точки зрения именно такая, как
полагается, стояла у окна, точно несгибаемый спартанец; из-под нее
выглядывали запасные башмаки.
Хаббард поставил клетку на стол, снял пальто и шляпу. Куиджи
одобрительно оглядела свой новый мир, припадая на левую ногу, соскочила с
жердочки и принялась клевать зерна "пиви" из посудинки, которая
продавалась вместе с клеткой Хаббард некоторое время наблюдал за ней,
потом сообразил, что невежливо смотреть, как другой ест, даже если этот
другой всего лишь птица, повесил пальто и шляпу в стенной шкаф, прошел
через коридор в ванную и умылся. Когда он вернулся, куиджи уже покончила с
трапезой и теперь задумчиво себя рассматривала: в клетке было и зеркальце.
- Пожалуй, пора дать тебе первый урок, - сказал Хаббард. - Поглядим,
как ты справишься с Китсом. "Красота - это истина; истина есть красота -
только это и ведомо вам на Земле, только это вам и надобно знать".
Куиджи, склонив голову набок, глядела на него синим глазом. Стремглав
убегали секунды.
- Ладно, - сказал наконец Хаббард, - попробуем еще раз: "Красота - это
истина...
- Истина есть красота - только это и ведомо вам на Земле, только это
вам и надобно знать".
Хаббард отшатнулся. Слова эти сказаны были почти без выражения,
довольно скрипучим голосом. Но все равно они звучали четко и ясно, и это
впервые в жизни - если не считать разговоров с другими космонавтами - он