"Роберт Янг. Впадина Минданао" - читать интересную книгу автора

Чей это почерк?
Господа Бога?
Старфайндер всмотрелся внимательней. Нет, это была не рука Бога. Это
был его собственный почерк.
Язык, на котором были составлены фразы, казался американским
английским, но сколько бы он ни вчитывался в слова, смысл фраз продолжал
ускользать от него, а предложения расплывались, отчего он не смог прочитать
ни одного. Это его тоже совсем не удивило. Он аккуратно сложил страницы в
том порядке, в котором они были прежде, и вернул манускрипт - потому что это
был манускрипт - именно в то место, в котором он располагался на письменном
столе. Он уже собирался прижать пачку пресс-папье, когда вдруг заметил, что
пресс-папье представляет собой идеальный куб с парой крохотных петелек,
вставленных в одну из граней.
Это было не пресс-папье, а ящичек. Может быть, это было все же
пресс-папье, но и ящичек одновременно. Как бы там ни было, ящичек мог
открываться.
Открыть его?
Вопрос был чисто академический, потому что он уже пытался засунуть
ноготь большого пальца в щель на грани куба на противоположной от петель
стороне. Наконец его усилия одолели внутреннее сопротивление ящичка, и
крышка открылась со щелчком, который, казалось, отозвался эхом под потолком.
Еще не заглянув внутрь, Старфайндер уже знал, что он там увидит, и
увидел он именно то, что должен был: крохотного Старфайндера, сидевшего за
крохотным письменным столом в крохотной комнате и глядевшего вниз на что-то
уже совсем крохотное в своих руках.
Глядевшего вниз, вне всякого сомнения, на содержимое микроскопического
ящичка, в котором уже совсем мелкий Старфайндер сидел за совсем уже
маленьким столиком, глядя внутрь уже невидимого глазу ящичка, где незримый
Старфайндер сидел за совсем-совсем маленьким столиком, и таращился внутрь
крохотной комнаты, с микроскопическим Старфайндером, и так до бесконечности.
Сидя за столом и глядя в затылок своей меньшей копии, Старфайндер вдруг
ощутил чей-то взгляд на своей шее и, повернувшись и оглянувшись, увидел на
месте некогда существовавшего потолка массивную голову, повернутую от него
вверх под совершенно тем же углом, под которым повернута его голова.
Ухмыльнувшись, Старфайндер снова принялся рассматривать свою коробочку, и
Старфайндер внутри его коробочки не успел, конечно же, поймать взгляд
меньшего Старфайндера, мгновенно повернувшегося к своей собственной коробке.
Он опустил крышку пресс-папье, закрывшуюся со щелчком, прозвучавшим
одновременно с еще более громким щелчком над головой. Положил ящичек на
манускрипт. Взглянув верх, убедился, что потолок вернулся на прежнее место.
Старфайндер задумался.
Путем умственного напряжения и самокопания ему удалось вспомнить
небольшой отрывок из "Критики чистого разума", который он запомнил во
времена слепоты:
"Пространство и время есть не более чем субъективные обстоятельства
нашего восприятия, в связи с которыми все объекты являются лишь явлениями,
но не "вещью в себе"... В отношении формы явлений многое может быть сказано
"априори", в то время как о "вещи в себе", лежащей в основе явлений,
невозможно сказать ничего".
Само собой, Кант говорил не об Океана Пространства и Времени. Тем не