"Роберт Янг. Маленькая красная школа" - читать интересную книгу автора

Ближе к вечеру он услышал пронзительный свисток, и сердце его от
волнения заколотилось. Наконец-то он понял, что находится на верном пути, и
что он не может быть слишком далеко от долины, потому что этот свист был
пронзительной колыбельной проходящего поезда.
Ронни спрятался в зарослях дикой травы, что обрамляла железнодорожную
насыпь, и наблюдал, как мимо проносится поезд. Он увидел детей, полулежащих
в своих креслах-кроватях, с любопытством разглядывающих окружающее через
маленькие окна, и припомнил, как и он смотрел вот так же во время своего
путешествия в город, и как был он удивлен, да и напуган, когда, проснувшись,
увидел новую незнакомую страну, пестрящую перед его побаливающими глазами.
Ему было любопытно знать, а было ли и его лицо таким же бледным, как и
у тех, кого он видел сейчас, таким же белым, таким же худым и таким же
болезненным, и пришел к заключению, что наверняка было, потому что жизнь в
долине определенным образом воздействует на вас, делает ваши глаза более
чувствительными к свету, а ноги слабее.
Но это не могло быть правильным ответом. Ему припомнилось, что его ноги
никогда не были слабыми, пока он жил в долине, и никогда не доставляли
беспокойства глаза. Он никогда не испытывал затруднений, глядя на
упражнения, написанные на черной классной доске в маленьком красном домике
школы, и без малейших помех читал слова, написанные печатными буквами в
школьных учебниках. Он на самом деле так хорошо выполнял уроки по чтению,
что мисс Смит бессчетное количество раз одобрительно похлопывала его по
спине и говорила, что он самый лучший ее ученик.
Неожиданно он осознал, что непременно должен вновь увидеть мисс Смит,
войти в маленький класс и услышать ее "Доброе утро, Ронни", увидеть ее,
уверенно сидящую за столом, увидеть ее золотистые волосы, разделенные
пробором точно посередине, и округлые щеки, розовеющие в утреннем свете. Ему
впервые пришло в голову, что он влюблен в мисс Смит, и он понял истинную
причину своего возвращения в долину.
Хотя и другие причины были достаточно вескими. Ему хотелось вновь
побродить в ручье и ощутить прохладную тень окружавших его деревьев, а после
этого походить среди кленов, подыскивая самый долгий обратный путь, и,
наконец, ему очень хотелось прошествовать вдоль сонной деревенской улицы к
дому и там вновь увидеть Нору, которая будет бранить его за опоздание к
ужину.
А поезд все шел мимо. Ронни не мог даже представить себе, какой длины
он был. Откуда взялись все эти дети? Он не узнал ни одного из них, хотя
прожил в долине всю свою жизнь. А ведь он не узнал никого из детей и в том
поезде, в котором ехал сам. Ронни покачал головой. Все происходящее
озадачивало и лежало за пределами его понимания.
Когда промчался последний из вагонов, он вновь вскарабкался на насыпь,
поближе к рельсам. На землю спускались сумерки, и он знал, что очень скоро
должны появиться первые звезды. Ах, если бы он смог отыскать долину еще до
наступления ночи! Он даже не стал бы задерживаться, чтобы пройти вброд через
ручей; он побежал бы изо всех сил через кленовую аллею прямо к дому. Нора и
Джим были бы рады вновь увидеть его, и Нора приготовила бы чудесный ужин; и,
возможно, в это вечер к ним заглянула бы и мисс Смит, как иногда она делала
это, и они занялись бы его уроками, а затем он провожал бы ее до ворот,
когда она уже совсем собралась уходить, прощаясь и желая спокойной ночи, и
видел бы свет звезд на ее лице, пока она, словно высокая богиня, стояла