"Роберт Янг. Обетованная планета" - читать интересную книгу автора

После весенних дождей был посеян первый хлеб. Почва в Нова Полска
оказалась плодородным черным суглинком, что было приятным обстоятельством
для Рестона, который потратил всю энергию своего корабля буквально до капли,
чтобы отыскать эту планету. Несомненно, что она уже была заселена: следы
кочевой жизни местных аборигенов были легко различимы в разных частях
долины. В первый момент Рестон возлагал на них некоторые надежды, пока
несколько коренных жителей не заявились однажды утром в деревню, широко
улыбаясь своими ртами и выписывая вычурные пируэты многочисленными ногами.
Но по крайней мере, они были дружественно настроены, и, как выяснилось
позже, очень полезны, располагаясь по соседству.
В первую весну он помогал в посевных работах. Это было, когда он начал
осознавать, что является чем-то меньшим, чем простая составная часть новой
цивилизации. Много раз он замечал, что работает в одиночку, в то время как
переселенцы работали группами по двое и по трое. Он не мог допустить мысли,
что его избегали. И несколько раз замечал, как другие работающие поглядывали
на него с несомненным неодобрением в глазах. В таких случаях он просто
пожимал плечами. Они могли осуждать его сколько им было угодно, но нравилось
ему или нет, они были связаны с ним.
Он пробездельничал все лето, ловя рыбу и охотясь у идиллических
подножий холмов, зачастую ночуя прямо на опушке леса, под звездами. Очень
часто почти половину летней ночи он лежал в раздумьях... раздумывая о
множестве вещей: о сладостном вкусе земного воздуха после быстрого бега, о
сверкающих земных городах, раскинувшихся словно гигантские игровые автоматы,
только и ожидающие, что кто-то вот-вот сыграет с ними, о ярких огнях,
изящных ножках и прохладном вине, налитом в высокие радужные бокалы; но
больше всего он думал о женах своих соседей.
Осенью он помогал на жатве. Способность аборигенов к
сельскохозяйственным работам была все еще неизученным фактором, и потому
никак не использовалась. И вновь он видел осуждение в глазах переселенцев.
Он никак не мог понять этого. Если он вообще понимал образ мыслей
крестьянина, то эти люди должны были бы одобрить его стремление к работе, не
осуждая его. Но он лишь в очередной раз пожал плечами. Они могли убираться к
черту, поскольку он устал от этой самоуверенной богобоязненной толпы.
Жатва была обильной. Для переселенцев, привычных к скудным урожаям на
землях Старой Родины, это было невероятным. Рестон слышал, как они говорили
о роскошной капусте, об удивительно большой картошке и о золотой пшенице. К
тому времени он уже был способен понимать большую часть того, о чем они
говорили, и даже иногда заставлял себя понимать, хотя нескладные "чзс" и
"шзс" все еще были трудноваты для него.
Но язык был далеко не главной из его проблем следующей зимой.
Как следствие того отношения, которое переселенцы выражали к нему во
время полевых работ, Рестон предчувствовал вынужденную зимнюю изоляцию. Но,
однако, этого не случилось. Едва ли выпадал вечер, когда его не приглашали
бы то к Андрулевичам, то к Пизикевичам или к Садовским, чтобы провести вечер
за вкусной хорошо приправленной едой и за разговорами о наиболее важных
событиях в общине: о кормах для прибавившегося поголовья скота, о
недостатках единственного в деревне генератора, о месте, намечаемом для
строительства церкви. Однако все то время, пока он ел и вел с ними
разговоры, он осознавал затаенную тревогу, какую-то неестественную
формальность, звучавшие в их речи. Все происходило так, как будто они не