"Ли Юй. Двенадцать башен " - читать интересную книгу автора

слушанье дела через три дня. Сначала учинили допрос Цяню, затем людям из
четырех семейств, а также сватам, которые участвовали в свадебном деле.
Госпожу Бянь не стали вызывать в суд, ведь жена, как известно, ничего не
может добавить к тому, что сказал муж, ибо между супругами существует
согласие! Но тут, ко всеобщему удивлению, мать невест оказалась смертельным
врагом их отца - тестя будущих женихов, а истцы - противниками обвиняемых в
свадебном деле. Словом, как говорится, "воспользовались судебной бумагой и
тушью", отказавшись пойти на мировую и "разделить одну подушку".
Госпожа Бянь, узнав, что появляться в ямыне ей не положено, огласила
воздух громкими криками, и пришлось ее впустить. Тут она сразу ринулась в
атаку.
- Этот Цянь хоть и считает себя мужчиной, а мнения своего никогда не
имел! - заявила она, показывая пальцем на мужа. - Его ничего не стоит
облапошить! И о дочерях этот негодяй нисколько не заботится. За кого, вы
думаете, он хотел выдать их замуж? За отъявленных прохвостов! Вот отчего мне
и пришлось самой устраивать свадьбу. Ваша светлость, господин начальник,
разберитесь по справедливости!
Чиновнику показалось, что госпожа Бянь дело говорит, и он вызвал Цянь
Сяоцзяна.
- Эта женщина вздорная и непутевая! - сказал муж. - Да еще к тому же
безмозглая! Только и знает, что меня позорить. Можно бы не обращать на это
внимания, но в данном случае речь идет о серьезном деле - о браке, и
потворствовать ее самодурству я не намерен!
Цянь говорил весьма убедительно, и судья растерялся, помолчал немного,
а потом сказал:
- Так уж заведено, что в подобных делах решающее слово всегда за мужем.
Но в вашей семье все не так, поэтому придется вызвать в суд обеих ваших
дочерей. Пусть скажут, на чьей они стороне, тогда будет ясно, кто из вас
прав, а кто виноват.
Супруги почтительно выслушали чиновника, низко поклонились ему, а тот,
вытянув срочную бирку[70], повелел привести дочерей в присутствие.
"Наверное, чада так же страшны, как и их родители, - подумал он. - Ведь не
вырастет в зарослях дикого пырея прекрасный цветок. Любопытно на них
взглянуть. Я слышал, что от подобных уродов рождаются еще большие уроды, и с
каждым поколением все хуже и хуже". Итак, молодой чиновник ждал, когда к
нему приведут дочерей, способных кого угодно привести в трепет своим
безобразием.
Но что это?! Едва девы вошли в залу, в ней как будто стало светлее.
Служебные чины ямыня, разные канцеляристы и стражники, забыв о суровых
правилах, обступили красавиц и, вытягивая шеи, старались получше их
разглядеть, словно перед ними были редчайшие диковинные драгоценности,
которые нежданно-негаданно упали с Девятого неба[71]. Красота юных дев,
прекрасных, как феи, невесть откуда залетевшие в судебную залу, смутили
покой самого чиновника. Лишь когда стражники доложили ему об исполнении
приказа, он вышел из оцепенения. Получается, что и среди дикого пырея растут
порой прекрасные цветы, а новое поколение бывает лучше старого, а то и вовсе
на него не похоже. Обретя наконец дар речи, чиновник промолвил:
- Ваши родители, поскольку нет меж ними согласия, сосватали вас сразу в
четыре семьи, и оба считают себя правыми. Я же не знаю, как поступить.
Недаром говорится в пословице: "Справедливому судье нелегко решать семейные