"Карл Густав Юнг. Воспоминания, сновидения, размышления " - читать интересную книгу автора

отдавал предпочтение анатомической патологии, и, вероятно, стал бы хирургом,
если бы располагал необходимыми финансовыми средствами. Меня постоянно
тяготило то, что ради учебы придется залезать в долги. После выпускного
экзамена я должен был как можно скорее начать зарабатывать себе на хлеб.
Поэтому самой предпочтительной мне казалась хорошо оплачиваемая должность
ассистента в какой-нибудь провинциальной больнице, а не в клинике. Более
того, получить место в клинике возможно было лишь по протекции или при
особом расположении заведующего. Зная свои сомнительные способности по части
общительности и привлечения всеобщих симпатий, я не рассчитывал на подобную
удачу и тешил себя скромной перспективой устроиться в какую-нибудь скромную
больницу. Все остальное зависело только от моего трудолюбия и моих
способностей.
Но во время летних каникул произошло событие, которое буквально
потрясло меня. Однажды днем я занимался в своей комнате, в соседней сидела с
вязанием мать. Это была наша столовая, где стоял старый круглый обеденный
стол орехового дерева еще из приданого моей бабушки по отцовской линии. Мать
устроилась у окна, примерно за метр от стола, сестра была в школе, а
служанка на кухне. Внезапно раздался треск. Я вскочил и бросился в столовую.
Мать в замешательстве застыла в кресле, вязание выпало у нее из рук. Наконец
она выговорила, заикаясь: "Ч-что случилось? Это было прямо возле меня", - и
показала на стол. Тут мы увидели, что произошло: столешница раскололась до
середины, причем трещина, не задев ни одного места склейки, прошла по
сплошному куску дерева. Я лишился речи. Как такое могло случиться? Стол из
прочного орехового дерева, который сох в течение семидесяти лет, - как мог
он расколоться в летний день при более чем достаточной влажности? Если бы он
стоял рядом с горячей плитой в холодный, сухой зимний день, тогда это было
бы объяснимо. Что же такого чрезвычайного должно было произойти, чтобы
вызвать взрыв? "Странные вещи случаются", - подумал я. Мать покачала головой
и сказала своим "вторым" голосом: "Да, да, это что-то да значит". Я же,
находясь под сильным впечатлением от случившегося, злился на себя более
всего за то, что мне нечего сказать.
Каких-нибудь две недели спустя, придя домой в шесть вечера, я нашел
всех обитателей нашего дома - мою мать, четырнадцатилетнюю сестру и служанку
- в сильном волнении. Примерно час назад снова раздался грохот; на этот раз
причиной был не стол, звук послышался со стороны буфета, тяжелого и старого,
ему было без малого сто лет. Они оглядели его, но не нашли ни единой
трещины.
Я тут же снова обследовал буфет и все, что было поблизости, но
безуспешно. Тогда я открыл его и стал перебирать содержимое. На полке для
посуды я нашел хлебницу, а в ней буханку хлеба и нож с разломанным лезвием.
Рукоять ножа лежала в одном из углов хлебницы, в остальных я обнаружил
осколки лезвия. Ножом пользовались, когда пили кофе, и затем спрятали сюда.
С тех пор к буфету никто не подходил.
На следующий день я отнес разломанный нож к одному из лучших литейщиков
города. Он осмотрел изломы в лупу и покачал головой: "Этот нож в полном
порядке, в стали нет никаких дефектов. Кто-то умышленно отламывал от него
кусок за куском. Это можно сделать, если зажать лезвие в щели выдвижного
ящика или сбросить его с большой высоты на камень. Хорошая сталь не может
просто так расколоться. Кто-то подшутил над вами".
Мать и сестра были в тот момент в комнате, внезапный треск их напугал,