"Карл Густав Юнг. Исследование фенноменологии самости" - читать интересную книгу автора

рассматривающее его как что-то незначительное или вовсе несуществующее.
Психология - эмпирическая наука, имеющая дело с реальными предметами. Как
психолог, я, таким образом, не обладаю ни склонностью, ни компетенцией
ввязываться в метафизические рассуждения. Я вынужден вступать в полемику
лишь там, где метафизика вступает на территорию опыта и интерпретирует его
способом, не оправданным эмпирически. Моя критика privatio boni справедлива
исключительно в рамках психологического опыта. С научной точки зрения,
privatio boni, как должно быть для всех очевидно, основывается на petitio
principii, когда то, что неизменно получается в конце, есть то, что вы уже
заложили в начале. Аргументация такого рода не обладает силой
убедительности. Однако от того факта, что подобные аргументы не только
используются, но и встречают несомненное доверие, нельзя просто отделаться.
Данный факт доказывает изначальное наличие тенденции отдавать первенство
добру, применяя для этого все средства - подобающие и неподобающие. Так что,
если христианская метафизика упорно держится за privatio boni, она, тем
самым, предпочитает всегда преувеличивать добро и преуменьшать зло. Privatio
boni может, таким образом, оказаться метафизической истиной. Я не берусь
выносить суждения по данному предмету. Единственное, на чем я настаиваю, -
что в нашей опытной сфере белое и черное, свет и тьма, добро и зло выступают
эквивалентными противоположностями, всегда предполагающими существование
друг друга.

Этот простейший факт получил верную оценку в так называемых
"Климентовых Проповедях"47 - собрании гностико-христианских сочинений,
датируемых приблизительно 150 г. н.э. Их неизвестный автор понимает добро и
зло как правую и левую руку Бога, а творение в целом рассматривает в
терминах неразрывных брачных пар или бинарных оппозиций. Весьма сходным
образом Марин, последователь Бардезана, считает добро "светлым" и
принадлежащим правой руке (dexion), а зло "темным", принадлежащим левой руке
(a ristero)48 Левая сторона, к тому же, соответствует женскому началу. Так,
у Иринея (Adv. haer, I, 30, 3) София Prounikos (Сладострастная (греч.) -
Прим. пер.) названа Sinistra (Левая (лат.) - Прим. пер.) Климент находит это
вполне совместимым с идеей Божьего единства. Если согласиться с
антропоморфностью Божьего образа - а всякий образ Бога более или менее
неуловимо антропоморфен, - трудно будет оспаривать логичность и
естественность точки зрения Климента. В любом случае его взгляды (которые,
может быть, лет на двести старше приводившихся выше цитат) доказывают, что
реальность зла не ведет с необходимостью к манихейскому дуализму и не
подвергает опасности единство Божьего образа. Фактически, эти взгляды
обеспечивают единство, перекрывающее собой решающее различие между
иеговистской и христианской точками зрения. Яхве откровенно несправедлив, а
несправедливость не является добром. Бог христианства, со своей стороны,
есть исключительно добро. Невозможно отрицать, что теология Климента
помогает нам преодолеть это противоречие способом, согласующимся с
психологическими фактами.

А потому, полезно будет немного подробнее проследить направление его
мысли. "Бог, - говорит он, -установил два царства [basileiaV] и две эры
[aivnaV], и постановил, что настоящее будет отдано злу [ponhrv], ибо оно
мало и скоропреходяще. Будущий же мир он обещал сохранить для добра, ибо оно