"Карл Густав Юнг. Архетип и символ" - читать интересную книгу автора

устремлялся в столь же далекое будущее. Юнг видел в этом "раскол"
европейской души: рассудочная индустриально-техническая цивилизация предает
забвению свои корни. И это закономерно, ибо душа окостенела в догматическом
богословии. Наука и религия вступили в противоречие именно потому, полагал
Юнг, что религия оторвалась от жизненного опыта, тогда как наука уходит от
важнейших проблем, она держится плотского эмпиризма и прагматизма. "Мы стали
богатыми в познаниях, но бедными в мудрости", - напишет он вскоре. В
созданной наукой картине мира человек есть лишь механизм среди других
механизмов, его жизнь утрачивает всякий смысл. Необходимо найти ту область,
где религия и наука не опровергают друг друга, а наоборот, сливаются в
поисках первоистока всех смыслов. Психология сделалась для Юнга наукой
наук - именно она, с его точки зрения, должна дать современному человеку
целостное мировоззрение.
В своих поисках "внутреннего человека" Юнг не был одинок. У многих
мыслителей конца XIX - начала XX вв. мы обнаруживаем то же негативное
отношение и к мертвому космосу естествознания, и к церкви, и к религии. Одни
из них, например Толстой, Унамуно, Бердяев, обращаются к христианству и дают
ему самое неортодоксальное толкование. Другие, испытав душевный кризис,
создают философские учения, которые иногда не без основания называют
"иррационалистическими", - так появляются прагматизм Джеймса или интуитивизм
Бергсона. Ни эволюцию живой природы, ни поведение самого примитивного
организма, ни тем более мир человеческих переживаний не объяснить законами
механики и физиологии. Жизнь есть вечное становление, гераклитовский поток,
"порыв", не признающий закона тождества. И вечный сон материи, круговорот
веществ в природе, и вершины духовной жизни суть лишь два полюса этого
неудержимого потока.
Кроме "философии жизни" Юнга задела и мода на оккультизм. На протяжении
двух лет он принимал участие в спиритических сеансах, познакомился с
обширной литературой по астрологии, нумерологии и другим "тайным" наукам.
Эти увлечения студенческих лет во многом определили характер позднейших
исследований Юнга. От наивной веры в то, что медиумы общаются с духами
умерших, он скоро отошел. Сам факт общения с духами, кстати сказать,
отрицают и серьезные оккультисты. Астральные тела не принимают участия в
земной жизни, медиумы вступают в контакт лишь со своеобразными "раковинами",
"психическими оболочками", сохраняющими отдельные черты населявшей их
личности, которая к этому времени уже покинула астральный мир и перешла в
более высокое измерение. Эти оболочки обладают лишь видимостью жизни, они
оживляются психической энергией впавшего в транс медиума (или, во время
столоверчения, энергией его участников). Поэтому в непроизвольном письме, в
речах медиума могут проявиться какие-то реплики умерших, но о подлинном
общении с духами не может быть и речи, поскольку материализуются лишь
какие-то осколки этой "раковины", соединившиеся к тому же с идеями и
впечатлениями медиума.
Медиумом была дальняя родственница Юнга, полуграмотная девушка, не
склонная к актерству и надувательству. Состояния транса были неподдельными;
об этом свидетельствовало хотя бы то, что не окончившая гимназии девушка,
будучи в трансе, переходила на литературный немецкий язык, которым в обычном
состоянии не владела (швейцарский диалект сильно отличается от литературного
верхненемецкого). Как и большая часть сообщений "духов", это не выходило за
пределы того, что было доступно сознанию медиума: на бессознательном уровне