"Норберт Юрецко, Вильгельм Дитль. Условно пригоден к службе " - читать интересную книгу автора

сотрудника на машине "Опель-Кадет-Караван" отправлялись на главный почтамт
Ганновера, располагающийся около Главного вокзала, в десяти минутах ходьбы
от здания нашего отдела. Из соображений безопасности этим двоим приходилось
двадцать минут кружить по городу, "заметая следы". На рампе для самовывоза
корреспонденции их уже ожидал выделенный для этого и проинструктированный
сотрудник Федеральной почты. Там происходил обмен мешками с
корреспонденцией. Старые взамен новых - прочтенные вместо непрочтенных.
Для подтверждения "легенды" за этим следовал получасовой завтрак в
служебной столовой почты. Сотрудники секретной службы вынуждены были вести
себя так, чтобы выглядеть как люди из некоей частной фирмы, забирающей
посылки. Затем они возвращались назад в отдел. Это тоже длилось около
двадцати минут, иногда дольше. На "объекте" мешки с письмами открывались в
"паровой", и пачки писем сортировались по группам. Как правило, нам
доставалось пять пачек русских, пятнадцать пачек польских и двадцать пачек
немецких писем. Потом "регистраторы" проскальзывали к столу с "дарами" и
брали по одной - две пачке писем в свои кабинеты для перлюстрации.
Оперативный почтовый контроль, который до сих пор считался типичной
практикой восточногерманской Штази, существовал - что мало кому известно - и
на Западе. Как и во многих других случаях, мы и тут брали пример с
американцев. В 1962 году, во время Карибского кризиса, эксперты ЦРУ
инспектировали письма, которые немцы отправляли на Кубу. Им это было
разрешено как оккупантам. Но об акции стало известно общественности, потому
ее официально осудили. Однако друзья из службы-партнера не придали этому
никакого значения. Постепенно Федеральная разведывательная служба тоже вошла
во вкус и получила полномочия на почтовую цензуру и прослушивание телефонов.
В 1968 году был образован так называемый "Комитет Г-10" и "Трехсторонняя
комиссия" с парламентариями Бундестага, которые, естественно, на все давали
свое согласие.
В Федеральной разведывательной службе около 250 сотрудников подотдела
ID, реферат 2 (получение информации из Советского блока, контроль почты и
связи) занимались "чужими письмами с Востока". Работы хватало, потому что
только из ГДР ежегодно в ФРГ направлялось более ста миллионов писем. Журнал
"Штерн" в 1978 году в статье "Как ваши письма попадают к секретной службе?"
цитировал в качестве примера письмо одного гражданина ГДР: "Русские на
последних учениях снова вели себя как свиньи, крали картошку и т. д. Но
товарищи же все время утверждают, что Иваны, мол, наши лучшие друзья. Можешь
мне поверить, от таких друзей мы с удовольствием бы избавились".
Другой типичный пример звучал так: "Снабжение у нас с некоторого
времени удовлетворительное, хотя, кончено, не такое хорошее, как в
"столице". Там, понятное дело, нужно всего в три раза больше. потому что
иностранным дипломатам приходится демонстрировать "мировой уровень", да и
сами бонзы тоже должны жить". Обычно сообщения были весьма банальны и не
имели ровным счетом никакого значения с точки зрения безопасности ФРГ. Вот
еще пример из Лейпцига: "Маргот наконец получит место ученицы в одной
частной парикмахерской. Что, вы удивлены? Да, они у нас все еще есть..."
После того, как "Штерн" в 1978 году разоблачил эту тайную деятельность
БНД, боннский юрист госпожа Эвелин Мантойффель подала иск в Федеральный
конституционный суд в Карлслруэ. В контроле своих почтовых и телефонных
контактов с Востоком она заметила нарушение конституционного права на тайну
переписки. В остальном, указывала она, даже массовый анализ писем немцев с