"Норберт Юрецко, Вильгельм Дитль. Условно пригоден к службе " - читать интересную книгу автора

были очень опечалены известием об его смерти. Странным образом, больше всех
расстроен был Димитрофф. Большой, сильный мужчина, всегда интриговавший
против Бенсберга, вдруг просто плакал. Я не мог отделаться от впечатления,
что его мучила совесть. Он чувствовал себя плохо, и я искренне желал, чтобы
угрызения совести терзали его подольше.
Теперь нам предстояло посетить вдову Бенсберга. Мы попытались вспомнить
его настоящую фамилию. Но никто в отделе ее не знал. Дядюшка Бен,
профессионал до мозга костей, всегда хранил свое имя в тайне. Поступили
первые запросы из Пуллаха. Они хотели прислать венок, но не нашли ни одного
документа, где указывалась бы его настоящая фамилия. Это было невероятно.
Пуллах не знал его фамилии, и мы тоже не имели понятия. Вдруг Димитрофф
вытащил из папки с документами Дядюшки Бена фотокопию его налоговой
декларации за 1985 год.
На документе ясно и четко была написана фамилия "Грэбер". Ха -
теперь-то мы знали, как его звали. После долгих проволочек Димитрофф
позвонил в Центр и сообщил эту фамилию. Через час из Мюнхена снова
позвонили. Пардон - фамилия Грэбер тоже не была настоящей. Документы
изготовляла Служба, как и паспорт, и водительские права. Одновременно,
приехав по указанному в бумагах покойного адресу, мы выяснили - и этот
домашний адрес тоже был фальшивым.
Димитрофф, уполномоченный по вопросам безопасности в отделе, совсем
запутался. Что же делать? У нас не было ни его личного номера телефона, и
вообще не было почти ничего, за что мы могли бы зацепиться. Пенсию ему, как
и зарплату, перечисляли на счет, открытый им тоже под одним из оперативных
псевдонимов. Реликт окутанных абсолютной тайной времен генерала Гелена и
оперативной деятельности Бенсберга в Берлине.
Тогда мы снова позвонили в Пуллах. У Бенсберга был всего один
загранпаспорт, и в нем, конечно, не был указан домашний адрес. Но был еще
наш водитель, он же курьер, мастер на все руки. Он вспомнил, что однажды
вечером высаживал Бенсберга на одной из улиц на юге Ганновера. Это место
удалось найти, и половина подразделения рыскала по окрестностям. Настоящее
чудо - мы нашли дом с табличкой "Грэбер". То есть, именно тут он и жил.
Но, как оказалось, он не был ни женат на даме, проживающей в нем, и
сын, для которого он всегда получал денежную помощь для ребенка, тоже был не
его. Он его и не усыновлял. Сын и мать знали Дядюшку Бена только по фамилии
Грэбер. Мне до сих пор неизвестно, удалось ли хоть когда-то БНД выяснить
фамилию бывшего шефа ганноверского подразделения. Из соображений
безопасности сотрудники отдела не могли присутствовать на его похоронах. На
ленте венка никакого имени указано не было.
Теперь мое настроение окончательно достигло глубин кризиса. Образ БНД
скатился для меня в глубокую пропасть. Пилар и Айзи, возможно, были правы.
По их мнению, этот аппарат был ни на что не годен. Настоящая
разведывательная служба должна была бы работать по совсем другим критериям и
ориентироваться на иные цели. Кроме того, о сотрудниках очень мало
заботились, вернее, с ними просто плохо обращались.
Меня это никак не устраивало. Где-то в недрах Службы все же должна была
быть профессиональная компетентность и что-то вроде серьезной работы для
меня. Возможно, я просто по ошибке попал в самый деградировавший ее уголок.
Мне все-таки следовало бы сделать еще одну попытку. Потому я написал
заявление с просьбой о переводе. Но вскоре я понял, что оно даже не дошло до