"Норберт Юрецко, Вильгельм Дитль. Условно пригоден к службе " - читать интересную книгу автора

Пуллаха, потому что я просидел на одном месте уже пять лет. Я напрямую
поговорил с начальником отделения. Безуспешно.
Ну, тогда пойдем другим путем. Меня этому научил сам Дядюшка Бен. Я
растягивал свои обеденные перерывы. Расположенный неподалеку ганноверский
крытый рынок идеально для этого подходил. Каппуччино с "Амаретто", потом
маленькая закуска, порой еще и "Пино". Я был не одинок. Айзи или еще кто-то
другой охотно ко мне присоединялись. У нас в офисе стояли автоматы, ставящие
штемпеля на карточки, отмечая время прихода и ухода с работы. Уходя на обед,
я отдавал мою карточку нашему водителю. Он машинально заботился о моем
своевременном возвращении с обеда. Я и тут не был исключением. Порой ему
приходилось обслуживать до семи карточек за раз. При случае мы старались его
за это отблагодарить.
По утрам на 8.45 я записался на массаж. Со времени службы в
воздушно-десантных войсках у меня были проблемы с позвоночником, но лишь
теперь у меня дошли до этого руки. Потому я каждое утро отправлялся в
фитнесс-центр на Крепке. Там я по очереди занимался гимнастикой и проходил
сеансы массажа. Затем я шел в кафе "Мевенпик". Кофе с миндальными пирожными.
Прошло немного времени, и за мной последовали другие коллеги. Петер вдруг
начал жаловаться на сердце. Уте постоянно ходила к гинекологу. Томас начал
лечить какую-то кожную болезнь и жаловался на проблемы с желудочно-кишечным
трактом.
В ганноверском подразделении БНД происходил маленький тихий бунт. Если
Петер, Уте и Томас еще порой посылали донесения, то есть, читали хоть
какие-то поступающие к нам письма, то я совершенно забросил службу. Это
противное и бессмысленное чтение чужих писем стало для меня невыносимым.
Меня от него уже тошнило.
Мое поведение не скрылось от зорких глаз начальства. Я открыто объяснил
им все и попросил о переводе, по возможности - в оперативную сферу. Сначала
они ответили мне угрозами. Они пугали дисциплинарными взысканиями. На это я
ответил, что в таком случае, я буду вынужден сообщить широкой общественности
о деятельности почтовой цензуры. Это было уже слишком. Из Мюнхена специально
прилетел доктор Бреннер и начал меня отчитывать. Он, похоже, полностью
придерживался схемы из учебника БНД по руководству персоналом: угрозы -
упреки - требование лояльности.
Это не помогло из-за моей убежденности в том, что наша деятельность
одновременно бессмысленна и противозаконна. При любой слишком жесткой
реакции моего шефа я тут же подал бы заявление об уходе. Это вполне понимал
и по-ганзейски деловой доктор Бреннер. Весной 1987 года он снова вызвал меня
в Центр, в Пуллах. Там он открыл мне, что я осенью буду переведен в другой
подотдел. Я думаю, он понял мои мотивы. На рабочем уровне мы спорили, но
по-человечески понимали друг друга хорошо. На этом он и попрощался со мной.
Доктор Бреннер умер в 1998 году после тяжелой болезни. К сожалению, я
больше его никогда не видел. Среди сотрудников распространился слух, что его
вдова не разрешила пуллахцам присутствовать на похоронах. Официальный венок
от БНД она отослала назад.
"Стэй-Бихайнд"
Во время личной беседы в Пуллахе весной 1987 года доктор Бреннер
ошеломил меня предложением перевести меня в реферат полковника Бундесвера
Гигля, занимавшийся ГДР. Полковник Гигль руководил отделением в Бремене.
Задание казалось интересным, город Бремен в качестве места службы тоже