"З.Юрьев. Тонкий голосок безымянного цветка" - читать интересную книгу автора

- Я так и не понимаю тебя. Или ты очень хороший человек притворяющийся
зачем-то очень плохим, или очень плохой, притворяющийся еще худшим. И то и
другое страшно. Прости, что так долго не могла этого понять...
Мне вдруг безумно захотелось вскочить с тахты и позвонит Ире. И Кате; И
дочке Сашке. И сыну Васе, который не знает, что у него есть отец Геннадий
Степанович, а твердо уверен, что он сын какого-то надутого доцента. И
матери, которую я не видел уже скоро год, потому что все никак не мог
собраться съездить в Узкое и не хотел, чтобы она стесняла меня в Москве.
Товарищи, скажу я им, родные и близкие, я страдаю. Я, наверное, душевно
болен. Я жажду тепла и общения. Я хочу быть добрым и великодушным. Легким
и приятным. Я знаю, я виноват перед вами, но, ей-богу, я...
Ах, Геночка, Геночка, не выйдет. По чекам надо платить.
Как-то раз один мой знакомый, к которому я пришел занять денег, небрежным
жестом тщеславного человека вынул из стола длинненькую книжечку и спросил:
- Сколько, друг мой?
- Пятьсот, друг мой, - ответил я.
Он едва заметно поморщился, то ли от суммы, то ли от "друга моего", и
написал что-то в книжке;
- Что это? - почтительно спросил я. Надо же было хоть чем-то отплатить за
одолжение. Человеку явно хотелось похвастаться.
- Это? - фальшиво переспросил он.- А это чековая книжка. Вот вам чек,
получите по нему пятьсот рублей в сберкассе.
По чекам надо платить, дорогой бывший кролик. Или орангутан.
Я лежал в печальной темноте и слушал перестук колес проходившего поезда. Я
боялся заснуть. Ночи и сны стали часами работы банка, когда приходится
платить по чекам.
Я вдруг понял, что во всем необъятном мире со всеми его миллиардами людей
нет ни одной живой души, к кому бы я мог прийти со своей вздорной печалью.
И даже из потустороннего мира мне некого было вызвать. По чекам надо
платить, ничего не поделаешь. За себялюбие, за равнодушие. За низкий
коэффициент полезного действия души, за душевную и профессиональную
халтуру, выражаясь современно. Так-то, товарищ бывший кролик.
Я встал; зажег свет и взял сценарий.
- Шурочка, - сказал я,- простите, что бужу вас в такое время, я понимаю,
вам утром на работу, но я должен поговорить с вами. "
Почтальонная командирша крепко зажмурила глаза, вылезая из сценария,
открыла их, потрясла головой, зябко поежилась со сна, запахнула выцветший
голубой халатик и подозрительно посмотрела на меня.
- Ну? - как-то грубо, с вызовом сказала она, и мне стало обидно. Мое, черт
возьми, все-таки создание, а смотрит на меня, будто я пришел к ней на
почту просить подписку на журнал "За рулем". Но мне не хотелось ссориться
с ней.
- Понимаете, Шурочка, я хотел вас спросить...- начал было я, но начальница
узла связи нетерпеливо перебила:
- Ну?
- Вот я, сорокалетний мужик...
- Я б вам меньше пятидесяти не дала, - безжалостно заметила главная
героиня сценария.
- Образ жизни нездоровый, - зачем-то стал оправдываться я. - А залысины у
меня в отца. Но бог с ними, с залысинами. Я бы с удовольствием согласился