"З.Юрьев. Тонкий голосок безымянного цветка" - читать интересную книгу автора

У Александра Васильевича даже выступили слезы от смеха. Он вытащил из
кармана несвежий платок, стыдливо скомкал его и промокнул краешком глаза.
Он ушел от меня поздно, оставив мне подробную инструкцию по уходу за
растениями и по устройству опор для акробата сциндапсуса.
Я засыпал в этот вечер с улыбкой, и непривычное ощущение этой улыбки
заставляло меня то погружаться в теплый сон, то выскакивать, как поплавок,
на поверхность бодрствования. Но тут откуда-то мне улыбнулся Александр
Васильевич, и я благодарно заснул.


6


Несколько лет назад Сурен Аршакович сделал как-то круглые таинственные
глаза, прижал меня к стенке в коридоре и прошептал:
- Геночка, скажите мне спасибо.
- Спасибо, но за что?
- Мы едем с вами на открытие утиной охоты. В одно охотхозяйство. Вы даже
не представляете, чего мне это стоило.
Я готов был держать пари, что режиссер мой за меня не хлопотал. Просто
кто-то дал ему два пропуска, и Сурен решил взять меня. Наверное, чтобы
выглядеть по сравнению со мной великим утиным снайпером. А может, он
рассчитывал использовать меня в качестве собаки. Пудель его, по-видимому,
к охоте относился отрицательно.
- Спасибо, но у меня даже ружья нет.
- Все, все есть, - успокоил меня режиссер и азартно припечатал меня к
списку народного контроля. - Я вам отличное ружьецо дам. Вам и не снилось
стрелять из такого.
- Не снилось,- охотно согласился я.
- Телогрейка, резиновые сапоги - это уж ваша забота.
Три дня я обзванивал подряд всех знакомых, пока наконец не экипировался.
Приехали мы в охотхозяйство поздно вечером, легли спать, но не успели
заснуть, как нас растолкали и начали развозить по номерам. Было совсем еще
темно, холодно, я втянул плечи насколько мог в чужую телогрейку и тихо
дрожал. Мотор оглушительно гремел, нос лодки разрезал черную воду на две
белесые косы, которые со сварливым шипением проносились мимо. Егерь
каким-то шестым или седьмым чувством ориентировался в ночи и все время
бормотал какие-то заклятия в адрес золотника. От него уютно пахло бензином
и выкуренной натощак папиросой.
Меня высадили на крошечную платформочку, не более квадратного метра,
замаскированную кустами. Я уселся на деревянный чурбачок, оперся на ружье
и попытался заснуть, но городское мое избалованное тело никак не
соглашалось на неудобную позу. Я тихо клацал зубами и проклинал свою
слабость, которая не позволила мне решительно отказаться от истребления
последних уток.
Светало томительно медленно. Света еще не было, но темнота неба не
казалась уже безнадежно плотной, она истончалась. Внезапно где-то совсем
рядом оглушительно хлопнул выстрел, еще один. Уток я не видел. "Может
быть, это охотники кончают самоубийством",- с надеждой подумал я, но тут
что-то чуть более темное, чем небо, пролетело надо мной, и я понял, что то