"З.Юрьев. Тонкий голосок безымянного цветка" - читать интересную книгу автора

Мы поднимались в лифте, и Нина вдруг провела рукой по моему подбородку.
Словно говорила: выше голову, малыш, не бойся. Я хрипло рассмеялся.
- Чему вы смеетесь, Геннадий Степанович? -спросила Нина.
- Я, собственно...- замялся я, но она уже забыла о вопросе, открыла ключом
дверь и щелкнула выключателем.
Прямо на меня смотрело огромное лицо бородатого человека с автоматом в
руках.
- Мне подарили этот плакат на Кубе... Как бы мне хотелось быть с ним...-
сказала Нина.
- В каком смысле?
- Рядом. С автоматом в руках. Стрелять, бежать, любить...- она
усмехнулась.- Ну, ничего, процесс сгорания - это тоже интересно. Почему вы
стоите в пальто? По-моему, вы очень стеснительный человек. Самолюбивый и
стеснительный. Или у вас это возрастное? Я никогда не встречалась с
человеком ваших лет.
С противоположной стенки на бородатого смотрела девушка, занесшая над
собой руку с копьем. Мне стало грустно. Я влез сюда через окно. Это место
не принадлежало мне, человеку с залысинами.
Может быть, если бы в руке у меня был автомат, и я был бы покрыт дорожной
горячей пылью, и за мной гнались бы... Я бы схватил ее за руку, властно и
не задумываясь, и она пошла бы за мной в сельву...
Но я мог вытащить из кармана только шариковый "паркер" и героически
втянуть живот. Боже, есть же на свете счастливые люди, которых природа не
приговорила к постоянному самоистязанию. Зачем мне орел, выклевывающий мою
деликатесную печень когда я сам постоянно расклевываю себя?
- Хотите кофе? - спросила Нина.- По-кубински?
- Не знаю, - печально сказал я.- Обычно я избегаю пить кофе перед сном...-
вот тебе, еще раз и еще! Знай, как ухаживать за юными девушками,
специалистками по двигателям внутреннего сгорания!
- Какой вы скучный и рассудительный, - вздохнула Нина и бросила быстрый
взгляд на плакат.
Кофе был крепкий и обжигающий, и я пил его маленькими глотками. Почему я
не сделал харакири консервным ножом? Нина смотрела на меня, и улыбка ее
была ленива и презрительна. Она. поставила чашечку на низкий столик,
повернулась и положила руки мне на плечи.
"Бежать, бежать пока не поздно", - пронеслось у меня в голове. Но было
поздно. Все мои защитные системы выключались одна за другой. Пробки
перегорели. Старый - не старый, смешной - не смешной - все уже не имело
значения. Губы ее были чуть-чуть шершавы, теплы, и она водила ими по моим
щекам.

Потом я спросил, почему она обратила на меня свое божественное внимание.
- Не знаю,- зевнула Нина.- Так просто...
Воздушный шар, который только что плавал в теплом бризе седьмого неба, со
зловещим свистом терял высоту.
- Так просто...- повторил я.
- Господи, какой же вы, Геннадий Степанович, ребенок, - Нина сделала
неудачную попытку подавить зевок, и я подумал, что даже с перекошенным
лицом она противоестественно прекрасна.