"З.Юрьев. Тонкий голосок безымянного цветка" - читать интересную книгу автора

9


Когда я поднялся к себе на четырнадцатый этаж, я вдруг сообразил, что ни
разу не вспомнил о сциндапсусах и Безымянке. Мне стало стыдно.
Стовосьмидесятисантиметровая копьеметательница поманила меня, просто так,
и я, как дворняжка, бросился к ней с восторженным вилянием хвоста. И не
вспомнил ни разу о тех, кто - я знал - спас меня от безумия, кто нежно и
бескорыстно каждодневно награждал меня радостью бытия.
Я открыл дверь и бросился к братьям сциндапсусам. Мне показалось, что
сердцеобразные их листочки обиженно съежились и отвернулись.
- Как вы поживаете, мои милые? - спросил я.
- Ничего, спасибо,- сухо ответил Приоконный брат.
- Как обычно,- сказал Стенной брат.
- А ты, моя Безымяночка?
Она не была безразлична, она не заговорила со мной просто так, моя милая
Безымяночка. Мне было чего-то стыдно, грустно.
- Ты неспокоен,- сказала Безымяночка.- Тебе нехорошо на душе.
- Почему? Ничего особенного не произошло. Прекрасная девушка наградила
меня любовью. Просто так. Жизнь прекрасна, Безымяночка.,
- Когда людям грустно,- сказала Безымяночка,- они плачут. Если умеют,
конечно. Мы, растения, не умеем плакать. Когда нам грустно, мы съеживаем
листья. Мне почему-то грустно.
- Но я же не предал вас! - зачем-то крикнул я.- Я не могу сидеть, вечно
привязанный к горшкам! Вы эгоисты!
- Ты ничего не понимаешь,- вздохнул Приоконный брат.
- Нам жаль не себя, а тебя,- пробормотал Стенной брат.
- Что, что? Почему меня нужно жалеть? Вы должны были поздравить меня!
Соседи должны были встречать меня на лестничной клетке с цветами! Так же
нельзя жить. Человек не может жить, когда каждый его шаг так безжалостно
судят!
Я знал, что был не прав, и поэтому сердился на своих друзей.
- Ты ничего не понимаешь,- тоненьким дрожащим голосом прошелестела
Безымянка.
- Нам стыдно,- пробасил Стенной брат.
- За тебя,- вздохнул Приоконный.
- Я не хочу с вами разговаривать и не хочу вас видеть, - сказал я. - Я не
собираюсь вести из-за вас растительный образ жизни.
Я рухнул на тахту и накрылся одеялом с головой. Ее кожа пахла солнцем, а
глаза были непроницаемы. Если бы у меня был автомат, я бы всадил в нее
целую очередь, и тогда, может быть, в их равнодушной прекрасной
фиолетовости появилось бы человеческое страдание. Пошло и глупо, Геночка.
Скоро ты начнешь ревновать ее к бородатому колумбийцу.
Я подремал, наверное, час и проснулся от мысли о сценарии, который я
обещал прочесть знакомому. Сценарий был о молодом человеке с мятущейся
душой. Он не вынес условностей и фальши большого города, поэтому бежал в
маленький северный городок. Там было получше, но и здесь он не нашел себя,
поэтому двинулся дальше на север, попал в оленеводческий колхоз и влюбился
в зоотехника. Зоотехником была она с большой буквы.