"Сергей Юров. Золото гор Уичита (вестерн) " - читать интересную книгу автора

Упомянутое достоинство пегой было на редкость несуразным. Ее мосластые
крупные ноги никак не гармонировали с остальными тщедушными частями тела.
Похоже, конечностями она пошла в какого-нибудь предка - тяжеловоза.
Пока мексиканцы подшучивали над ирландцем, Ривердейл думал о своем. И,
большей частью, это были не те мысли, какие полнят сердце воодушевлением и
радостью.
Вчерашним вечером, обговорив все дела с Кончитой, Ривердейл с Килкенни
отправились в номер последнего и отметили встречу достойным возлиянием. В
ходе воспоминаний, расспросов и дружеской беседы, ирландец, услыхав об
инциденте с Фистом, вдруг обмолвился об одном малоприятном факте, имевшем
место еще до того, как ему увидеться с Ривердейлом. Выйдя из своего номера
за очередной бутылкой., Килкенни видел в коридоре гостиницы одного из
дружков Фиста.
- Эта обезображенная обезьяна, - сказал ирландец, - почему-то торчала
не у своих номеров, а в другом конце коридора, неподалеку от двери
мексиканцев. И припоминаю, что Джонсон производил впечатление человека,
застигнутого за неблаговидными делишками. Когда кто-нибудь натянуто
улыбается и бегает глазами, того и гляди, что он подложит кому-то свинью.
Тогда я не придал этому значения, мне было наплевать на все, скорей бы
залить в пылающее нутро виски.
Ривердейл хмурил брови, приноравливаясь к повадкам новой лошади.
Похоже, нас подслушивали, размышлял он. Какого рожна нужно было Джонсону в
другом конце гостиницы? Фист явно надумал что-то. Южанин, чувствуется, -
хитрая бестия и держит нос по ветру. Но почему же банда вчера слиняла из
городка? Может, Джонсон ничего и не услышал! Мы не праздновали День
Благодарения и говорили тихо. И мне показалось, что дверь у мексиканцев была
основательной и плотно закрыта... Черт, ничего не может быть хуже
подвешенного состояния!.. Еще этот сбежавший кайова! Не дай бог, чтобы и с
той стороны нас ждали сюрпризы. Северянин вздохнул, мысленно произнес:
- На все воля Божья! - и улыбнулся, вспомнив преподобного Фитцпатрика.
Увидев методиста в номере Килкенни, он впервые в своей жизни чуть было
не рассмеялся в присутствии священнослужителя. Мало того, что ирландский
пастор внешностью походил на складной метр, так у него еще вдобавок и голос
был чудным. Нараспев читая "Евангелие", методист блеял овцой. Его
просветленное Христовым учением лицо с широко расставленными влажными
глазами, большим носом и длинной челюстью сильно смахивало на лошадиную
морду. С виду ему было лет пятьдесят. Заметив вошедших, он отложил
"Евангелие", вытянулся во весь свой огромный рост и, глядя на Ривердейла,
проблеял:
- Да снизойдет Божья благодать на друга Патрика и да продлятся его дни.
Пока северянин благодарил методиста и жал ему руку, Килкенни поставил
на стол бутылку с виски и разложил мясные закуски. Обернувшись к столу,
Фитцпатрик принял озабоченный вид.
- Патрик, сын мой, чревоугодие и спиртное тешат беса, но не Господа.
Могучий ирландец огласил комнату своим громким раскатистым смехом,
чем-то напоминавшим работу крупнокалиберного карабина.
- Бог ты мой, я не прогадал, когда познакомился с этим нравоучителем...
Он меня уморил! Поливает душеспасительными фразами, как заведенный.
- Не упоминай имя Господне всуе, сын мой, - сказал Фитцпатрик. - Если
же погрязший в невежестве сделал это, то ему надлежит усердно молиться, а не