"Василий Иванович Юровских. Синие пташки-пикушки (Лирическое повествование в рассказах) " - читать интересную книгу автора

Из Осягиного ключа и возьмем живой воды и пошлем ее с голубем для
Федора. Оживет он, и тогда тятя с сыном бабушки Соломеи скорее побьют
Гитлера, скорее домой придут, оба целые и невредимые. А голубей-то тогда
сколько будет у нас!..
Нам с Кольшей казалось, что нет ночи на улке, нет над нами потолка и
крыши, а лежим мы на сарае, глядим на чисто-синее небо, где высоко над
Юровкой кружат и парят голуби бабушки Соломеи.


ГРУЗДЯНЫЕ ГРЯДКИ

Прокопия Степановича привезли домой со станции Далматово на исходе
зимы сорок третьего года. Ездила за ним на конторском выездном жеребце по
кличке Победитель его жена, мать моего дружка Витьки, Матрена Егоровна.
Председатель колхоза имени Калинина Михаил Петрович Поспелов, сам с
оторванной на войне ногой, еле устоял, когда вытащил из конторы овчинный
тулуп, который доверялся людям в особых случаях. Потирая остроносое лицо
вязаной исподкой*, он строго наказывал растерянно моргавшей иневистыми
ресницами Матрене:
- Ты смотри, надежней укутай Прокопа, смотри, не обморозь его. Слаб
он, бескровен, а таких нас скоро деревенит мороз. Слышь? Ну, счастливо
вернуться! Да, Проне поклон от меня передай, ладно? И не заобнимай его на
радостях, чуешь?
_______________
* И с п о д к а - варежка.

Матрена Егоровна приспустила ременные вожжи в побелевших на улице
медных блестках, и Победитель, как пушинку, подхватил плетеную кошовку и
сыпанул копытами сухие брызги снежных комочков. Взрослые и мы, ребята,
молча ждали, когда они счернеют на угоре и скроются за гривой леса
Монастырщины.
- Чего, Михаил Петрович, не подсказал Матрене, чтобы она за жеребцом
следила, - высморкался в сугроб у конторы хромой конюх Максим Федорович,
по прозвищу Собачонок. - А то мужика сбережет, а Победителя запалит.
Возьмет, глядишь, сдуру напоит в Далматово. Не ближна дорога-то, евон
какой волок.
- Помолчал бы ты, Максим, - хмуро выдохнул председатель табачный дым
и даже не посмотрел на конюха. - Матрена не меньше тебя езживала на конях,
знает, что к чему. А что прежде солдата сберечь, человека - понимать
надо...
Мы с Витькой до потемок катались в логу Шумихи на самодельных,
кое-как загнутых и оструганных лыжах из осиновых досок. Скатывались и
забирались на горку, а сами все время вострили глаза туда, откуда должна
появиться подвода с его отцом.
В той стороне остыло низкое солнце, и дымная изволока затянула край
неба, стало холоднее, и захотелось есть, но мы ждали, что вот-вот сизой
птицей вылетит на угор Победитель и принесет не письмо, как
голубь-почтовик, а Витькиного тятю. В Юровке прибудет еще на одного
мужика, пускай израненного - кто же здоровых с фронта отпустит.
Постукивая зубами, глядели мы с горки за деревню на пустую дорогу,