"Василий Иванович Юровских. Синие пташки-пикушки (Лирическое повествование в рассказах) " - читать интересную книгу автора

камышах плыть да плыть! С берега летом и воды не видать, даже островок с
тальниковым кустом мало заметен. Да и страшно туда заплывать, когда утрами
и вечерами во все-то легкие бухает скрытая птица - выпь. Кажется, само
озеро ворочается и тяжело вздыхает, будто старается освободиться от
трясучей лавды*.
_______________
* Л а в д а - плавучая трясина.

Песковское озеро, как море в книжках. С одного берега на другом
человека не рассмотришь, бровастые волны расшибаются о песчаный берег и
звучно пошлепывают дощатое брюхо плотков. На нем и лебеди останавливаются,
и турпаны чернеют, и чернедь хохлатая зеркалит-пестрит, и чаек каких
только нет, и куликов, куликов сколько! Тут и с воробышка, тут и с курицу
величиной...
К дяде Василию завернули мы ненадолго. Попили молока, рассказали свои
новости, узнали, как воюет их Коля. А черноголовому сродному братишке
Иванку я помог разорить в крыше амбара верткого воробья. Яички достал
крупные, "галанские", как мы привыкли называть такие яйца. Иванко
благодарно пошвыркал носом и хотел отдать мне все пять, но я отказался.
Куда с ними в дорогу, а на базаре их все равно не продашь.
У Серебряковой рощи посидели в тени малинника, усыпанного
подслеповатыми цветочками, поели зеленых лепешек с варенцом и снова в
дорогу. Возле Першинского свертка не думали о привале, но повстречался нам
военный при погонах. Правая рука на черной повязке прикрыла награды, и
виднелась заплатой лишь разноцветная нашивка за ранения. Зато на левой
стороне гимнастерки я увидел и орден - серебристую звезду, и белые, и
желтые медали.
Мы поздоровались с военным, он вежливо ответил на бабушкин поклон и
почему-то с огорчением посмотрел на меня.
- Малец-то, поди, некурящий, бабушка? - не выдержал солдат.
- Слава богу, не балуются у меня внучки табачком. И старший сын
Ванына, ихний-то отец, всю жисть не курит, на хронте и то не привык, -
похвалилась бабушка.
- Оно и добро, добро, - согласился военный. - Да курево вышло,
раскурили артельно махорку, пока добирался до Далматово.
- Ну и полно горевать, чего кручиниться, сынок!
Бабушка ловко сняла котомку, и не успел солдат отказаться для
приличия, как ему в левый карман штанов бабушка насыпала своего табаку.
- Он у меня крепкой, для отца-покойника научилась
вымаривать-выдерживать. Дак ты уж полегше затягивайся. Ладно?
- Ой, ну и ну! - заулыбался весело солдат, и медали с орденом тоже
отозвались колокольчиковым перезвоном.
- Спасибо тебе, бабушка. Спасибо! Как покурю, так на крыльях долечу
до Ключей.
- Тебе, тебе, сынок, спасибо! Выздоравливай, поправляйся, милой, да
лети, лети, сокол, обрадуй сродственников. Мать-то, поди, глаза все
проглядела...
Военный, верно, чуть не побежал, а бабушка заметно сбавила шаг, часто
оглядывалась назад и утирала платком глаза.
- Видишь, Васько, а? - остановилась на Затеченской горе-раскатихе