"Леонид Абрамович Юзерович. Клуб "Эсперо" (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Сиди, Генька, - приказал Ходырев. - С ими не поспоришь.
На руках у его жены зашелся в вопле младенец, и именно потому, что
жаль стало и Геньку, и эту бабу, и младенца, Семченко решил не поддаваться
жалости. Он встал:
- Можно мне выступить?
Судья удивился:
- Зачем?
- Позвольте, - вмешалась Альбина Ивановна, - в слушании дела имеют
право принять участие один защитник и один обвинитель из числа
присутствующих на заседании.
- А вы кто? - спросил судья. - Обвинитель или защитник?
- Это уж вы сами решайте. Я просто хочу зачитать суду и собравшимся
вот это письмо, поступившее к нам в редакцию. - Семченко достал из карман?
листок, развернул и помахал им в воздухе. - Вот... "В декабре 1918 года
при эвакуации красных со станции Буртым был выброшен кем-то из вагона
маховик с валом кривошипа двигателя внутреннего сгорания. Недавно ездил с
женой в коопторг за мукой и увидел: он до сих пор лежит на станции Буртым,
когда в республике нужда. Как же получаются такие дела? Муки нет, мыла
нет, машина где-то стоит в бездействии, а маховик лежит. С комприветом
Семен Кутьев"... Видите, товарищи, - Семченко посмотрел на Геньку, - что
творится! Машины стоят, станки стоят. Мы даже хлеб из Сибири вывезти не
можем, потому что паровозов не хватает...
- Покамест и лошади нужны! - подскакивая к эстраде, крикнул Генька.
- Правильно, - согласился Семченко. - Кто же говорит, что не нужны? И
гражданина Ходырева мне, конечно, жаль. Но судить его следует по всей
строгости настоящего тяжелого момента. Иначе этот момент и не кончится
никогда.
Опять, надрывая душу, заверещал ходыревский младенец, и кто-то сзади
сказал:
- Да не щипи ты его, бога ради! Не шипи...
- Перестань, мать! - Генька погрозил ей кулаком и бесшумно,
по-кошачьи, вскочил на эстраду. - Вот если бы папаня мой только обрезки
брал, вы бы его к штрафу приговорили? Так? А остальное он для доброго дела
позаимствовал. Для всеобщего счастья. Так? Вот за эти обрезки и судите, по
справедливости!
Семченко уже сидел на своем месте, испытывая почему-то чувство
неловкости, хотя все вроде сказал правильно - меньше всего этот мужик
заботился о всеобщем счастье. Потом поднял голову и встретился с
ненавидящим взглядом Геньки, которого милиционер выводил из зала. Глаза у
него были бешеные, чуть выкаченные из орбит.
Ходырева приговорили к году общественно-принудительных работ с
высылкой из города.
Семченко выслушал еще одно дело, перекинулся с Альбиной Ивановной
несколькими словами по поводу завтрашнего вечера в Стефановском училище, а
когда вышел на улицу, сразу увидел Геньку: одна рука в кармане штанов,
другая отведена за спину, напряжена в плече. Семченко двинулся к нему,
намереваясь поговорить по-хорошему, все объяснить, и тут же пущеный камень
скользом оцарапал скулу.
- Ты что? - Он остановился.
Генька отпрыгнул в сторону и заорал: