"Леонид Юзефович. Ситуация на Балканах ("Сыщик Путилин") " - читать интересную книгу автора

Или вы хотите снова стать смотрителем на Сенном рынке?
Когда-то Иван Дмитриевич служил в этой должности, и сейчас угроза шефа
жандармов не столько напугала, сколько щекотнула самолюбие; лестно было, что
сам всемогущий Шувалов посвящен в, подробности его биографии.
Новый лист, титулатура, несколько строк доклада, в которых свободно
уместились все немногочисленные новости, росчерк подписи, и Шувалов укатил.
Ближе к Дворцовой площади, где телега ломового извозчика впоролась в фургон
с гробом князя фон Аренсберга, толпились, галдя, зеваки, ругались кучера, но
вот с местом происшествия поравнялась карета Шувалова, украшенная двуглавым
орлом, и разом все стихло - так усмиряются бушующие морские валы, когда с
корабля на них льют масло из бочонков. Стоя в эркере, у закрытого окна, Иван
Дмитриевич ощутил на лице ледяное дуновение власти. Хозяин требует службы,
начальник - повиновения, а настоящая власть, вершинная, уже ни в чем не
нуждается, ничего не требует, только бы помнили о ней всегда, в каждую
минуту жизни. Подлинная власть похожа на любовь: забыл - значит изменил.
Смерть князя потому и устрашала многих, что убийцы, задушив
иностранного дипломата - и не где-нибудь, а в двух шагах от Зимнего
дворца, - как бы начисто забыли о существовании этой власти. В такое трудно
было поверить. Не бывает такого, тем более в России. Быть не может! Нет,
думали Певцов с Шуваловым, преступники ничего не забыли. Помнили. Еще как
помнили! Оттого и убили.
На улице появился разносчик с газетами, и камердинер наряжен был купить
все какие ни на есть.
Еще раньше, пока Певцов ездил за студентами, Иван Дмитриевич призвал в
Миллионную тайного агента Левицкого. Левицкий составил реестр дам, бывших в
связи с фон Аренсбсргом за последние два года. Реестр вышел довольно длинен,
но нельзя сказать, чтобы сильно порадовал Ивана Дмитриевича. Поскольку
Левицкий основывался на случайных встречах и мимолетных обмолвках,
большинство дам характеризовалось таким образом, что ничего не разведаешь.
Например: блондинка, вдова, любит тарталетки с печенью. Или: рыжая еврейка,
имеет той же масти пуделя по кличке Чука. Или так низенькая, при ходьбе
подпрыгивает (видел со спины). А то и вовсе написана какая-то бестолковщина:
была девицей. И все! Лишь одна дама имела фамилию и даже адрес - госпожа
Стрекалова, жена чиновника Межевого департамента, проживающая в Кирочной
улице, в доме купца Шухова. Прошлым летом, во время гулянья на Крестовом
острове, ее представил князю сам Левицкий.
Ивана Дмитриевича прежде всего интересовали те номера реестра, которые
посещали княжескую спальню и могли знать про сонетку. На это Левицкий
резонно заметил, что князь как дипломат и человек общества очень пекся о
своей репутации; та есть мог, конечно, привезти к себе номер, скажем,
третий, но только изредка, будучи в порядочном градусе, когда забывается
всякая осторожность, а вообще-то навещал своих пассий на дому. Пригласили
кучера, и тот сообщил, что да, было дело, возил барина в Кирочную улицу.
"Межевые чиновники часто отлучаются из Петербурга", - шепнул Левицкий.
Попутно выяснилось, что княжеский камердинер прежде служил там же, в
Кирочной, и лишь месяц назад занял нынешнее место.
- До него Федор был, - сказал кучер. - Аккуратный лакей, беда, пить
стал. Впьяне китайские чашки побил. Лучший фрак у барина во дворе развесил,
чтоб ветерком продуло, и прямо под вороньим гнездом... Да он вчера приходил,
Федор-то. Жалованье просил недоплаченное. Ну, барин ему тот фрак с чашками и