"И.Забелин. Загадки Хаирхана" - читать интересную книгу автора

- Посидим.-Березкин улыбнулся чуть смущенной улыбкой и добавил: - Как
перед дальней дорогой.
В сущности, мы даже сами до сих пор не подозревали, до какой степени мы
неопытные хроноскописты. Сидя в абсолютной тишине в кабинете Березкина, я
вдруг подумал, что мы хотим выпусить из бутылки джина, который потом
закабалит нас, привяжет к себе, а то и поставит перед нами неразрешимые
задачи. В самом деле, нельзя же было надеяться, что хроноскоп
самостоятельно развернет этакую киноленту событий, избавит нас от анализа,
и нам останется лишь роль пассивных наблюдателей. Плохо ли, хорошо ли, на
хроноскопия потребует от нас полного напряжения умственных и духовных сил,
полного раскрытия отпущенного нам исследовательского дара...
- С чего начнем? - спросил Березкин, вставая, спросил, хотя только и
думал об этом последнее время.
- Посмотрим, как он писал, - имея в виду Зальцмана, предложил я.
Березкин безропотно согласился.
Он включил хроноскоп, сформулировав задание. Несколько мгновений,
показавшихся нам бесконечно долгими, экран оставался совершенно темным,
затем он посветлел, но изображение получилось не сразу, а когда
получилось, мы увидели ту самую тетрадь, что подвергли хроноскопии, плохо
заточенный карандаш и худые, изможденные руки.
Мы еще плохо знали свой аппарат, и потому не смогли бы сразу сказать,
как хроноскоп определил, что руки принадлежали человеку, не занимавшемуся
физическим трудом. Последнее обстоятельство не вызывало, однако, никаких
сомнений, и тем неожиданней было какое-то неумелое обращение рук с
карандашом и тетрадью.
- В неудобной позе лежит, наверное,-предположил Березкин и внес в
задание уточнение.
Сразу же после этого на экране появилась условная человеческая фигура,
неудобно полулежавшая на чем-то жестком - на досках, так решили мы.
Березкин снова подошел к хроноскопу.
- И болен, наверное, Зальцман, - сказал я. - Гражданская война
все-таки, разруха...
Про себя я подумал: "Тиф" - и хотел сказать это вслух, но внезапно
раздался глухой голос. Он прозвучал так неожиданно, что я невольно
вздрогнул. У меня создалась полная иллюзия, что говорит больной, но
говорил, конечно, не он:
выполняя новое задание Березкина, хроноскоп произносил расшифрованные
строчки.
"Нельзя предать забвению... Мучения... Совесть... Все должны знать...
Обрекли на гибель... Спаситель...-равнодушно выговаривал металлический
голос хроноскопа, и снова: - Совесть... Совесть... Правы или нет? Кто
скажет?..Так нельзя дальше жить... Правы или нет?.. Спас, он же всех
спас..." Пока хроноскоп старательно выговаривал последние слова, за
которыми скрывалась какая-то трагедия, не высказанная ранее боль,
измучившая душу, изможденные руки человека на экране еще продолжали что-то
писать, но движения их слабели с каждой секундой...
Равнодушный голос хроноскопа еще раз повторил: "Правы или нет?" И вдруг
после короткого перерыва произнес имя: "Черкешин", и звукоусилительная
установка выключилась... Руки на экране с трудом сложили тетрадь и сделали
слабую попытку засунуть ее под что-то плотное. Потом руки замерли. Все