"Игорь Забелин. Долина Четырех Крестов" - читать интересную книгу автора

хребта, был не очень глубокой, но зато широкой рекой. Над водой выступали
гладкие темные спины многочисленных валунов. Поварня стояла на левом берегу
реки, а небольшая тополиная рощица ютилась на правом.
Неподалеку от поварни мы и увидели четыре креста: три высоких и один
небольшой, похожий на обычный могильный крест. Два крайних, стоявших
особняком, сразу же показались нам очень старыми; еще издали заметили мы,
что черное потрескавшееся дерево иссечено ветрами, а внизу поземка
"подгрызла" кресты, и они вот-вот могли упасть. Никаких надписей на этих
крестах не сохранилось, а может быть их никогда и не было. Они возвышались
посреди арктической тундры, как безмолвные памятники всем, кто жил, боролся
и погиб на Севере. Наверное, их водрузили здесь еще во времена
землепроходчества над могилами павших товарищи по скитаниям, водрузили - и
ушли дальше, затерялись где-то в просторах Арктики, канули в небытие, а
кресты над безыменными могилами все стояли, широко раскинув черные
перекладины. А потом рядом с ними появилось два новых креста. На одном из
них, высоком, мы прочитали еще хорошо сохранившуюся надпись:
Жильцов Андрей Павлович. Русская полярная экспедиция. 1914-1916
Мы расследовали историю экспедиции, исчезнувшей сорок лет назад, и,
конечно, никого из ее участников не надеялись застать в живых. И все-таки,
когда на маленьком кресте мы с трудом разобрали имя астронома Мазурина, всех
нас охватила глубокая тоска, и руки сами потянулись к шапкам.
Низенькая старая поварня казалась глубоко вросшей в землю. Прежде чем
войти в нее, нам пришлось срыть грунт перед порогом; видимо, поварня уже
очень давно никем не посещалась...
Мне трудно передать сейчас свое первое впечатление от всего, что мы
увидели внутри поварни, а увидели мы странную картину: пол был завален
порванными и порезанными листами из тетрадей и путевых журналов, а посреди
этого хаоса лежали останки человека... Мы радостно вздохнули, когда снова
вышли наружу, почувствовали прикосновение холодного ветерка, услышали шум
реки и шелест листвы в леваде; мир показался нам особенно чистым, сквозным,
просторным, и уже с совершенно иным чувством смотрели мы и на неяркие цветы
куропаточьей травы, и на чешуйчатые стебельки шикши, и на ватные головки
пушицы, качавшиеся над болотцем...
Долго молчавший Березкин сказал:
- Отсюда Зальцман начал отсчитывать шаги, - и махнул рукой в сторону
левады.
Это замечание вернуло всех нас к действительности. Мы возвратились в
поварню, обходя скелет с остатками одежды, тщательно собрали все бумаги, а
пилот нашел у стены сильно поржавевший охотничий нож и тоже захватил его с
собой. Со всем этим багажом мы отправились к вертолету, чтобы там привести в
порядок найденные бумаги к вообще разобраться в своих впечатлениях.


[Image002]


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

в которой высказывается первое суждение о найденных бумагах, мы с
Березкиным уступаем просьбе пилота и штурмана показать им хроноскоп в