"Игорь Забелин. Долина Четырех Крестов" - читать интересную книгу автора

работе, а хроноскоп, вновь демонстрируя свои превосходные качества,
позволяет нам воочию увидеть некоторые события, происшедшие сорок лет назад
Пилот признался, что посадил вертолет так далеко от поварни, боясь
повредить какие-нибудь "вещественные доказательства", как он выразился.
Теперь же, произведя первое обследование, мы решили перебазироваться и
разбить лагерь у тополиной рощи. Поставив палатку и наскоро перекусив, мы
при живейшем участии пилота и штурмана занялись разбором бумаг. Все они были
перепутаны, многие выцвели, стали ломкими, но все-таки успех нашего
предприятия теперь зависел от этих листочков, исписанных неразборчивыми
незнакомыми почерками. Как и все современные люди, с раннего детства
приученные читать и писать, мы подсознательно больше всего и охотнее всего
верили письменным документам, слову. И даже сейчас, обладая первым в мире
хроноскопом, прибором, способным объективнее и точнее воспроизводить картины
прошлого, чем любое письменное свидетельство, неизбежно отражающее симпатии
и антипатии автора, мы все же засели за бумаги, и не подумав прибегнуть к
помощи своего чудесного аппарата... Пренебрежительное отношение к хроноскопу
и заставило нас потратить некоторое количество времени на совершенно нелепые
домыслы.
Пилот и штурман, довольные, что им тоже позволили разбирать бумаги, и
чувствовавшие себя по меньшей мере Шерлок Холмсами, на чем свет стоит
бранили "негодяя" (выражение принадлежит штурману), изрезавшего и
расшвырявшего в непонятном приступе ярости дневники участников экспедиции.
- Занесло лешего! - сказал пилот. - Надо же такому случиться! Уж
кажется в такой глуши стоит поварня! Даже оленей чукчи не пасут поблизости.
- А по-моему, его не занесло, - возразил Березкин. - По-моему, все
произошло в шестнадцатом году, и именно об этой трагической истории хотел
сообщить умирающий Зальцман. Видимо, один из участников экспедиции сошел с
ума и его пришлось...
Березкин не договорил, но мы поняли его. Хаос, царивший в поварне, не
оставлял сомнений, что там побывал буйно помешанный.
- После всего пережитого, - сказал штурман, - всякое, конечно, могло
случиться...
Больше он не бранил "негодяя".
Разбор старых, выцветших, ломающихся в руках бумаг все-таки требует
определенных навыков. В этом деле я обладал несравнимо большим опытом, чем
Березкин и наши помощники - пилот и штурман. Поэтому постепенно я их
оттеснил на второй план, им пришлось почти все время сидеть сложа руки, а
сидеть сложа руки, как известно, занятие очень скучное. Вероятно, поэтому
мысли пилота и штурмана возвратились к вертолету и находящемуся там
хроноскопу; нам вежливо напомнили, что мы обещали в первый же день показать,
как работает хроноскоп.
- Вот, - сказал штурман, осторожно приподнимая с пола заржавленный нож,
принесенный из поварни пилотом. - Провентилировали бы вы эту штучку.
Симпатии Березкина при всем его уважении к письменным документам тоже
принадлежали хроноскопу; от дела я его отстранил, и он решил, очевидно не
без тайного умысла, поразить пилота и штурмана совершенством хроноскопа,
уступить их просьбе.
- Дай какой-нибудь документик, - попросил он у меня. - Познакомлю ребят
с хроноскопией.
Просьба мне не понравилась: пока бумаги не разобраны и не