"Виталий Забирко. Везде чужой" - читать интересную книгу автора

- Кто же просит такое у третьего лица? - с непонятной болью спросила
она. - Для этого есть я...
"Казуистика, - поморщился Тей. - Даже в шутку нельзя посягать на
свободу личности". А вслух сказал:
- Но ведь она - это ты.
- Нет, - грустно выдохнула Юйка. Слишком тесно она прижалась и
ощутила его раздражение. - Она - моё воображение. И потому она сама по
себе.
- Извини, - снова повторил он, стараясь, чтобы теперь его искренность
также достигла её.
- Жаль. - Юйка отстранилась. - Я хотела сделать подарок на
прощание...
Тей замер.
- Ты уходишь? Но до моего отлёта ещё полдня...
Юйка покачала головой.
- Меня ждёт работа, - просто сказала она.
- Неужели, - тяжело, с трудом ворочая языком, начал он, ощущая, как
изморозь кристаллизуется на лице, - нельзя ради... - и не закончил. Иглы
инея сшили губы.
Её глаза широко, недоумённо распахнулись.
- Теперь я понимаю, почему тебя направили к Звёздным, - горько
проговорила она. - Меня ждут люди. Много людей. А ты - один. Прощай.
И она стала отдаляться.
Холод окончательно сковал лицо Тея ледяной маской. Он хотел крикнуть:
"Подари мне любовь!" - но не смог. Она любила его, как любят все в этом
мире. Но не такой любви он ждал и хотел. Не для мира сего родился он тут. И
потому она отдалялась, и отдалялся её мир и его Родина, отстраняя щемящей
болью его неполноценности. Медленно уменьшаясь, отодвигались море, берег,
её фигурка...
Пока эта картинка не подёрнулась рябью и не осыпалась осколками
битого зеркала.

Таксон Тей проснулся. Лицо совершенно одеревенело от утреннего
холода. Он выпростал из-под спальника руки и размял лицо, стирая ледяную
испарину.
Светало. Лес, отгороженный оранжевым пологом палатки, просыпался.
Стали слышны первые, несмелые спросонья голоса птиц. Где-то невдалеке,
вначале несколько раз примерившись одиночными гулкими ударами, дробно
застучал клювом по коре пёстрый долбунчик.
Вставать не хотелось. Не хотелось вылезать из тёплого спальника на
утренний холод. Палатка за ночь просела, натянутый полог опустился, изнутри
его покрывали капельки росы. В углу палатки, где роса конденсировалась
быстрее, с острия прилипшей к пологу хвойной иголки мерно срывались
прозрачные капли. К образовавшейся лужице по спальнику неторопливо, в такт,
прямо-таки походной колонной, шествовала вереница мурашей. Больших,
обсидианово-чёрных. Левые жвала мурашей были непомерно массивными, раз в
пять больше правых, и потому, как мурашей при каждом шаге заносило вбок,
создавалось впечатление, что такими асимметричными жвалами их наградили
только что, и они никак не могут к ним приспособиться.
Не ахти какой энтомолог, Таксон Тей отнёс мурашей к листорезам, хотя