"Виталий Забирко. Везде чужой" - читать интересную книгу автора

они ранее в здешней полосе не жили. Впрочем, за пятьдесят лет могло
произойти что угодно. В том числе и расшириться ареал листорезов, хотя в
последнее верилось с трудом. Были другие, более веские причины, из-за
которых, собственно, Таксон Тей и оказался здесь.
Рядом с палаткой кто-то безбоязненно затопотал, хрустя сухостоем.
Деловито пыхтя, обошёл палатку и внезапно привалился к её борту. Борт
палатки прогнулся, увесистая туша придавила бедро. Таксон Тей оторопел.
Туша лежала неподвижно, словно испытывая его терпение. Тогда он резко сел и
ткнул её локтем. Туша ёкнула, вскочила и, заверещав дурным голосом,
вломилась в кустарник. И пока Таксон Тей выбирался из спальника, а затем из
палатки, из лесу доносились треск бурелома и удаляющееся обиженное
повизгивание.
Солнце ещё не встало, но заря уже полностью обесцветила небосклон, на
глазах вытравив последние блеклые звёзды. Озеро внизу сплошным покрывалом
затянул туман, но и оно просыпалось: из белесой пелены доносились неясные
шорохи, всхлипывания, всплески. "Зорька", - вспомнил Таксон Тей местное
название утренней поры. В приподнятом настроении он собрал пару складных
удочек и спустился к воде.
На стереографической распечатке космической съёмки пятидесятилетней
давности озеро представлялось глубоким Y-образным разрезом в чаще
гигантских раскидистых деревьев; с чёрной глубокой водой; с редкими пятнами
лилий у берегов. Ничего этого сейчас не было. Вся поверхность озера заплыла
ржаво-зелёной ряской, сквозь которую изредка прорывались большие пузыри
болотного газа. Мощные, в полтора-два обхвата деревья по берегам
клешневидных рукавов озера давно и навсегда сбросили листву и стояли
мёртвым чёрным частоколом. Местами в частоколе зияли бреши - умершие
деревья рано или поздно падали в воду. Туман пах гнилью и сероводородом. И
всё-таки в озере кто-то жил. То в одном месте, то в другом ряска
колыхалась, изредка шумно всплёскиваясь.
"Вот тебе и порыбачил!" - ошарашено подумал Таксон Тей и присел на
корягу. Глупо вспомнился местный анекдот о том, как из-под движущегося
трамвая выкатывается голова и говорит: "Ни черта себе - за хлебом сходила!"
Тея коробили садистские мотивы местных анекдотов, он не понимал и не
принимал суть смешного подобных ситуаций; для Таксона же всё было в порядке
вещей, и в анекдоте он видел прямую аналогию своему теперешнему положению.
Пятьдесят лет назад, когда кордон с Соединёнными Федерациями был закрыт со
стороны Республиканства, его здесь давно бы выследил покордонный наряд. И в
таком виде - с удочками у заболоченного озера - никем иным, как
шпионом-конфедератом он оказаться не мог. И ждала его тогда вечная каторга
в каменоломнях Северной Пустоши. Кордон и сейчас был закрыт, правда, теперь
со стороны Соединённых Федераций, где с нарушителями не церемонились. С
вероятностью близкой к единице там Таксона Тея ждала участь его корабля.
Ряска у ног всколыхнулась, и на берег высунулась безобразная морда
непонятного существа. Было в нём что-то от рыбы - беззвучно разинутый рот с
оттопыренными белесыми губами, жабры, чешуя; было что-то и от рака -
телескопические глаза и клешни на месте поджаберных плавников. Существо с
натугой приподнялось и передвинулось на несколько сантиметров вперёд. И
тогда стало заметно, что есть в нём кое-что и от лягушки - задние
перепончатые лапы, выталкивающие существо на сушу. Судорожно извиваясь,
шевеля клешнями и глазами, всхлипывая жабрами, оно стало подбираться к