"Николай Алексеевич Задонский. Денис Давыдов (историческая хроника) " - читать интересную книгу автора

- Вот что я тебе скажу, Денис... Не нам государей судить. Ты эти мысли
якобинские не смей в голове держать. Слышишь?
- Простите, батюшка... Просто с языка сорвалось... - Денис покраснел.
Подобные разговоры между отцом и сыном больше никогда не возникали.
Денис жил в семье, где иной раз подвергали умеренной критике действия
правительства, роптали, когда ущемлялись дворянские права, но где никогда
не сомневались в необходимости монархического режима. Революционные события
во Франции здесь, безусловно, осуждались. Бонапарта, ставшего консулом,
считали безбожником и узурпатором.
О тайном заговоре, в котором участвовали племянники, говорилось
шепотом, как и о сочинителе Радищеве, авторе конфискованной книги
"Путешествие из Петербурга в Москву", лишь недавно возвращенном из
сибирской ссылки.
Прошло несколько месяцев. Зимой в Москве Денис часто встречался со
своими приятелями - воспитанниками университетского пансиона. Вместе они
обсуждали карамзинские альманахи, читали стихи, спорили. Дениса
заинтересовали басни. Прочитал все, что было написано Хемницером и
Дмитриевым. Среди французских книг матери обнаружил томик Лафонтена и басни
Сегюра. Пробовал делать переводы.
Интерес к басням возник, конечно, не случайно. Мысли, которые отец
запретил держать в голове, все же продолжали беспокоить. Дома строго
соблюдали установленные правила: о политических делах, по крайней мере при
детях, не говорили. Но кое-кто из молодых приятелей без стеснения называл
императора деспотом. Денис знал, что не он один осуждает человека,
причинившего всем столько зла и погубившего великого полководца. Ему
казалось, что басня очень удобное прикрытие для небольшой атаки на
неприятеля.
Одна из басен Сегюра - "Дитя, зеркало и река" - особенно понравилась.
Нужно лишь изменить немного содержание, и... всякий догадается, о ком идет
речь! Замысел созрел быстро. Образы родились ясные. Мудрец, осужденный
царем за правду, удивительно напоминал Суворова, а курносый царь походил на
моську. Нет, это сравнение придется заменить. Слишком ясно. За слово
"моська" какую-то барыню, говорят, недавно взяли в полицию. Надо придумать
что-то другое.
Сделать вольный перевод басни было значительно труднее. Удались, на
его взгляд, всего четыре первые строки:
За правду колкую, за истину святую,
За сих врагов царей, - деспот
Вельможу осудил: главу его седую
Велел снести на эшафот...
Но вскоре басни пришлось оставить. Произошло неожиданное событие,
опять изменившее всю жизнь Дениса.
Однажды ночью его разбудил шум в доме. Василий Денисович, находившийся
в гостях, возвратился необычайно возбужденным. Первые слова отца, которые
уловил Денис, все объяснили:
- Государь скончался от удара... Присягают наследнику Александру
Павловичу... "Все будет как при покойной бабушке..."
О какой "бабушке" шла речь, Денис не понял. Лишь позднее узнал, что
это была одна из первых фраз, произнесенных молодым императором. Василий
Денисович говорил бессвязно, дрожащим голосом и плакал, хотя Денису