"Павел Загребельный. Первомост (Исторический роман о Киевской Руси) [И]" - читать интересную книгу автора

купеческий повоз, кованный железом, с высокими задними колесами,
запряженный крупными вороными конями, двигался ровно, гремел по мосту
надменно, купцу и в голову не могло прийти, что он должен сворачивать,
уступать дорогу тому ничтожеству, что пьяно двигалось навстречу; купец
надвигался на оратая с угрожающим видом, пугая и его самого, и его
лошаденку, и его расшатанную повозку. Оратай, быть может, и испугался
малость, он, кажется, натянул веревочные, со множеством узлов вожжи, но
лошаденка лучше своего хозяина знала привередливость разноколесного возка,
уже не раз убеждалась она в тщетности своих усилий, поэтому продолжала
идти дальше, как и раньше шла, и возок пьяно раскатывался по всему мосту
до тех пор, пока не столкнулся в своих сумасшедших блужданиях с купеческим
повозом, зацепился концом своей длиннющей оси за купеческое окованное
железом колесо; что-то там затрещало-заскрипело, возок вместе с лошаденкой
отбросило назад, лошаденка упорно тащилась вперед, все смешалось, все
остановилось, с купеческого повоза раздались брань и проклятия, а оратай
продолжал дремать, кони попытались разойтись каждый в свою сторону, но
ничего из этого не выходило, под огромное, окованное черным железом
колесо, кроме старой оси, подлезло теперь еще и одно из странных колес
оратая и, несмотря на свою неказистость, видно, все-таки изрядно
притормозило купца, тот вынужден был спуститься на мост и заглянуть вниз;
даже невозмутимый страж Моста чуть-чуть наклонил голову, хотя на мосту в
этот момент стоял Положай, человек, выделявшийся из всех мостищан своим
равнодушием и спокойствием. Про Положая говорили, что он не пошевельнулся
бы, даже если б разрушился под ним Мост или провалилась земля. Огромный,
грузный, с черными, навеки удивленными, будто у святых мучеников, глазами,
стоял он у мостовых ворот с боевым топором на плече, увалень увальнем.
Пошлину он не собирал (для этой цели к нему приставлен был какой-то более
поворотливый мостищанин), в переговоры и перебранки с проезжими не
вступал, к расспросам не прибегал. Зато вид у него был таким угрожающим,
что Воевода считал Положая одним из самых лучших стражей Моста.
И если уж Положай наклонил свою голову, значит, на Мосту и в самом
деле происходило что-то чрезвычайное. Хотя могло быть и так, что Положаю
просто села на нос муха, и человек хотел ее согнать скупым движением
головы, не прибегая к более резким и решительным действиям, а может,
просто поправлял он таким образом свой тяжелый и жаркий шлем, в котором
всегда стоял на Мосту.
И все-таки этот день не мог пройти для Положая бесследно. Слишком
много совпадений произошло на том месте, где он стоял. И купеческий повоз,
и расшатанная таратайка, и странный молчаливый незнакомец с беловолосой
девочкой на руках. У незнакомца тоже, как и у Положая, были черные глаза,
но не ленивое страдание виделось в них, а дикая ярость, и когда скользнул
взглядом по мостищанину, тот хотя и был не из пугливого десятка, даже
вздохнул как-то оторопело, видимо чувствуя, что отныне спокойной жизни его
наступил конец. В самом деле, спокойная жизнь закончилась. Незнакомец -
так, будто и не заметил равнодушия Положая, - молча подал ему свою
девочку, и страж, сам себе удивляясь безмерно, торопливо зажал топор под
мышкой и обеими руками заботливо принял ребенка, хотя сразу же и пожалел
об этом, но было уже поздно, человек уже отошел от Положая, с тем же
зловещим молчанием качнулся к сцепленным возам, схватил задок купеческого,
куда более тяжелого, чем повозка оратая, поднял его перед собой, налившись