"Павел Архипович Загребельный. Изгнание из рая ("Львиное сердце" #2)" - читать интересную книгу автора

я такой?
- Знаю. А вы должны были бы знать, кто я.
- Ну ладно, считай, что помирились, - сбавил тон Крикливец. - Слушай,
Левенец, как ты думаешь: культуру в районе надо поднимать?
Гриша молчал. Не потому, что был против культуры, а потому, что не
знал, что сказать.
- Ты меня слышишь? - закричал Крикливец.
- Да слышу.
- Так как ты - не против?
- Да нет.
- Так почему же Веселоярск на последнем месте по культуре? Ты меня
слышишь?
- Слышу.
- Почему же молчишь?
- Да меня ведь только три дня назад избрали.
- За три дня знаешь, что люди успевали сделать? Целые города брали!
Гагарин за 90 минут Землю облетел! А ты - три дня! Дай мне сводку о выручке
по сокам и ситро и принимай меры! Принимай меры и будь здоров.
Беседа вогнала Гришу в такой пот, что он снова кинулся к окну и только
теперь заметил оппозицию, которая расположилась между клумбами и упорно
ждала, когда молодой председатель провалится, или, как говорят ученые люди,
потерпит фиаско.
Оппозиция сидела босая, но не голодная. Такие могут просидеть хоть и
вечность, грея ноги на солнце. Когда-то в селе не мыли ног, чтобы они не
потели. Теперь ходят босые в знак протеста, что потребкооперация не завозит
кроссовок "адидас". Поэтому шесть босых дядек возле здания сельсовета не
удивили Гришу. (Не удивило его и то, что не было там еще двоих: Раденького и
Сладенького. Разве же мир не устроен так, что всегда находятся охотники
соблюдать нейтралитет, проще говоря, - посмотреть, что выйдет из того или из
сего.) Удивило его то, что они спокойненько себе сидят, не думают ни о какой
работе (а у сельского жителя работы всегда полно!), курят сигареты "Прима" и
демократично сплевывают на выпестованные Ганной Афанасьевной клумбы.
Левенцу, который с малых лет привык к озабоченности, для которого высшим
идеалом была его родная мама Сашка, дико было видеть одновременно стольких
бездельников (пусть они даже и пенсионеры, но ведь имеют же собственное
хозяйство!), да еще в таком, можно сказать, государственном месте. Он
немного высунулся из окна, прислушался, о чем же могут говорить такие люди и
могут ли они вообще говорить.
Беседа протекала неторопливо, но была довольно въедливой.
- Молодой! - сказал один. - А какой толк от молодого?
- Молодое - дурное.
- Вот Свиридон Карпович - это голова!
- Всем головам голова!
- Поменяли шило на швайку.
- Надо им, видите ли, образованного!
- Все ходят в галстуках и с портфелями, а коровы не доятся!
- Эй, хлопцы, вон Петро Беззаботный едет! Давай его к новому
председателю!
И тут Гриша стал свидетелем того, как мысль может овладеть даже такой
инертной массой, как эта оппозиция, и творить чудеса. Все босые дядьки мигом