"Павел Архипович Загребельный. Южный комфорт" - читать интересную книгу автора

Кострица?
- Речь идет о другом. Злоупотребление своим служебным положением
недопустимо нигде и никому. Вы меня понимаете? Заявитель ссылается на
оплаченную договоренность с профессором Кострицей. Оплаченную, понимаете?
Он ссылается при этом на свидетелей.
- Еще и свидетели? - Резко очерченные губы скривились еще презрительнее. -
Свидетели чего?
- Он называет вас.
- Ах, меня? И вы пришли сюда, чтобы я свидетельствовала против профессора
Кострицы?
- Я никого не заставляю. Ставлю вас в известность. Это моя обязанность.
- Ваша обязанность - мешать людям работать! Портить им настроение,
испоганить всю жизнь! И ведь каким людям! Самым ценным.
- Моя обязанность - находить истину, - тихо сказал Твердохлеб. - Вы же
видите, что я не стал на формальный путь, а пришел просто, быть может, и
нарушая заведенный порядок...
- И где же вы хотите найти истину? В человеческих несчастьях?
- Вообще говоря, везде. К сожалению, и в несчастьях. Достоевский говорил:
"В несчастьях проясняется истина".
В треугольных глазах плеснулось что-то похожее на испуг.
- Вы страшный человек. Приходите из прокуратуры и цитируете Достоевского...
- А кого я должен был бы цитировать? Может, Торквемаду? Уверяю вас, что у
работников прокуратуры далеко не такие злые намерения, как кое-кто им
приписывает. Это идет от незнания.
- И вы пришли меня просветить? Может быть, и профессора Кострицу тоже?
Хотелось бы посмотреть, что он ответит на ваше просветительство!
- К сожалению, мне не удалось договориться с ним о встрече...
- Вам не удалось, так я вам устрою эту встречу.
- Когда? - невольно вырвалось у Твердохлеба.
- Когда-когда! А хоть сейчас!
Она открыла дверь ассистентской, впустила Твердохлеба в белый, стерильно
чистый длиннющий коридор, затем, опередив его, повела за собой к одной
лестнице, к другой, ниже и ниже, во двор клиники, тонко изгибаясь всей
фигурой, манящая и опасная, как змея. Навстречу им попадались люди в белых
халатах, мужчины и женщины, все останавливались, чтобы пропустить Ларису
Васильевну и ее спутника, все кланялись, делая это молча и уважительно, и
Твердохлеб понял, что здесь ее власть безгранична, возможно, и не просто
власть, а диктатура. Подумал, как это опасно - давать красивым женщинам
пусть хоть небольшую власть: она непременно перерастет в диктатуру, в
деспотию, в черт знает что! Ну хорошо, это о женщинах красивых. А если
некрасивые? Как бы отреагировал на такие рассуждения их железный Савочка?
Твердохлеб едва поспевал за ассистенткой. Рядом с этой женщиной слишком
остро ощущал свою неуклюжесть, неловкие движения и слова, общую свою
мужскую непривлекательность и заурядность. Ну Нечиталюк, ну втравил его в
неприятность!
Белая тонкая фигура покачивалась перед глазами угрожающе и чуть ли не
зловеще. Маятник красоты и безнадежности. Как для кого. У одних надежда
отбирается навсегда, другим она обещана то ли на короткое время, то ли
снова-таки навечно. Где, когда и отчего? Не имеет значения. И вообще для
него ничего не имеет значения, кроме очередного дела, которое он обязан