"Павел Архипович Загребельный. Южный комфорт" - читать интересную книгу автора

Твердохлебу захотелось оглянуться, чтобы убедиться, что все это ему не
снится. Глупое положение.
- Раз я уж возвратился, за что прошу меня извинить, - сказал он, - то не
мог ли бы я взглянуть на историю болезни жены Масляка?
- Вы можете даже открыть здесь стрельбу! - зло бросила ассистентка, теперь
уже не скрывая своей ненависти к следователю. Как в оперетте: "Я тот,
которого не любят". Впрочем, кто же очень любит следователей?
- Я стрелял только тогда, когда служил в армии, - примирительно сказал
Твердохлеб. - У следователя прокуратуры нет оружия.
- Что же защищает вас от убийц?
- Закон.
- Ты уж, Леся, не сердись, а покажи там товарищу, - устало присел
профессор в конце стола. - У него тоже это... Наше дело пускать людей в
мир, а уж что с ними сделают - кто там знает... Покажи, что у нас есть...
Снова Твердохлеб шел через один двор и через второй вслед за гибкой и
легкой фигурой, в регистраторской на первом этаже Лариса Васильевна подала
ему тоненькую папочку, не пригласив сесть, стояла сама, выжидательно
колола его своими треугольными глазами.
- Может быть, я где-нибудь пристроюсь, - пробормотал Твердохлеб, - чтобы
вас не задерживать...
- А вы и так не задержите. Смотрите.
Он открыл папочку и вздрогнул. Просто не было на что смотреть.
Одна-единственная страничка. Фамилия, возраст, пол, диагноз, три строчки о
принятых мерах, подпись дежурного врача - и все. Человеческая жизнь.
- Как же это? - ничего не мог понять Твердохлеб. - Тут ничего... Прибыла в
третьем часу ночи, а уже через полчаса... Ничего не понимаю...
- "Скорая помощь" привезла умирающую в три часа ночи. Из ОХМАТДЕТа. Масляк
добился, чтобы перевезли жену сюда. Те не имели права, но... Никто уже
ничем не мог помочь. Вся медицина мира бессильна...
- Профессора Кострицу не вызывали?
- Нет.
- Почему?
- Почему-почему! Потому что он в это время возвращался с конгресса в
Москве поездом номер один в вагоне номер два. Вас это устраивает?
- Тогда как же?
- А вот так! А вы ходите и морочите голову!
- Простите. Мне нужно обдумать все это.
- Обдумывайте! Сколько угодно! Хоть до двухтысячного года!
Она выдернула папочку из его рук и подала регистраторше. На Твердохлеба
больше не смотрела.
Он молча поклонился и ушел. Таким растерянным еще никогда не был.
Впервые за все годы их совместной жизни Твердохлеб решил посоветоваться с
Мальвиной. Все-таки его жена - специалистка. У него не было привычки
рассказывать Мальвине о своих служебных заботах, она тоже никогда не
интересовалась. Жизнь шла параллельно, как в биографиях Плутарха.
Когда вечером, путаясь в недомолвках, Твердохлеб заговорил о деле
Кострицы, Мальвина на первых порах ничего не поняла.
- Ты о ком? Неужели о самом профессоре Кострице? - округлив и без того
большие свои глаза, спросила она.
- Разве не ясно? - попробовал улыбнуться Твердохлеб, понемногу начиная