"Павел Архипович Загребельный. Южный комфорт" - читать интересную книгу автора

Твердохлеб вышел, и двери за ним вздохнули.
Во дворе под ореховыми деревьями на него налетел одетый в пеструю
импортную куртку человек. Налетел, едва не столкнувшись с Твердохлебом
грудь в грудь, схватил его за руку, сдавленно воскликнул:
- Это вы?
У человека был издерганный вид, потрепанный, небритый. И еще эта дурацкая
куртка! Он смотрел на Твердохлеба глазами великомученика, полными слез, и
эти слезы ежесекундно угрожали пролиться такими безудержными потоками, что
затопили бы покой и благополучие всего мира.
- Успокойтесь, - тихо сказал Твердохлеб.
- Послушайте, - лихорадочно зашептал человек. - Как же это? Разве такое
может быть? Во всех книгах написано: любовь не умирает. А она умирает, и
никто ничего не может. И мир не переворачивается! И... разве ж так можно?
Ну! Я уже все перепробовал. Напивался. Колотил посуду. Бил окна. Головой
бился о стенку. Стал у метро и кричал: "Люди! Помогите!" Не ходил на
работу и ходил на работу. А она умирает. И мне говорят: умрет, только ей
не говорите. Разве что, дескать, к профессору Кострице. Я туда, я сюда,
становился на колени, - не берут! И к вам не пускают. Там у вас помощница
- как стена! Тигрица, а не женщина.
- К сожалению, я не профессор Кострица, - прервал его речь Твердохлеб,
хоть так не хотелось разочаровывать несчастного.
- Да как же? - не поверил тот. - Мне сказали, что профессор именно здесь.
Никого сюда не пускают и не говорят никому, но я...
- Он действительно здесь, я только что от него. Пойдите и попросите.
По-моему, он добрый человек.
- Добрый? Ну! Я тоже так думаю. Так вы советуете? Пойти мне?
- Идите. Я верю.
Человек бросился к дверям, а Твердохлеб смотрел на него и думал: как его,
такого бестолкового и беспомощного, могла любить женщина? Но тут же
отогнал от себя эту мысль. Все люди рождаются для любви, все имеют на нее
право, а еще неизвестно, кому отмерено больше этого священного дара -
романтическому герою или простому незаметному человеку. А может, именно у
него душа как бриллиант, чистая и прекрасная? Душу не носят, как плакат на
демонстрациях. Тайна же души недоступна даже сверхъестественному познанию.
- Постойте, - неожиданно для самого себя позвал Твердохлеб человека. -
Давайте я попробую замолвить за вас словечко профессору. Может быть,
вдвоем нам будет легче его уговорить.
Они так и вошли в профессорский кабинет вдвоем, не друг за другом, а
вместе, насилу протиснувшись в дверях, и Твердохлеб, чтобы не оставить ни
для Кострицы, ни для Ларисы Васильевны времени на удивление или
возмущение, сразу же стал просить за своего случайного знакомого.
- Вы уже стали адвокатом? - удивился профессор. - Леся, ты слышишь?
- Мы тут ничем не можем помочь, - сухо бросила ассистентка. - Товарищ уже
был у меня, но - ничем...
Твердохлеб отступил, чтобы дать возможность человеку самому просить
профессора. Но тот переводил только взгляд с Кострицы на ассистентку, для
чего-то подносил к горлу руки, шевелил напряженно пальцами и молчал.
- Может, все-таки попробуем? - пробормотал, ни к кому не обращаясь,
профессор. Лариса Васильевна не успела ему ответить, потому что человек
так же молча кинулся за дверь и исчез, словно его тут и не было, даже