"Павло Загребельный. Диво " - читать интересную книгу автора

- Мне говорили, что вы историк...
- Даже профессор и доктор исторических наук, - почти сердито произнес
Отава, - но это чисто формально...
- Вы хотите подчеркнуть, что вы - не ординарный профессор и доктор? -
изменившимся голосом промолвила художница, словно бы сожалея о той
откровенности, с которой она минуту назад разговаривала с Отавой.
- Да нет, просто хочу от историков перекинуться к вам, художникам,
хотя и знаю, что это почти невозможно.
- Иконы? Древнее искусство? Это теперь модно. Даже более модно, чем
абстракции. У нас в Москве, можно сказать, эпидемия среди писателей, среди
артистов, о художниках не говорю - некоторые на этом даже зарабатывают.
- Не угадали. Вовсе не иконы.
- Архитектура? Как у Нестора: "Откуда есть пошла Русская земля?" и
"Откуда малометражные квартиры стали суть?". Но, кажется, эту тему у вас
перехватили. Вам разве что осталось выступать в газетах.
- Тоже не угадали.
- Простите, я становлюсь слишком любознательной. А это почти всегда
признак глупости.
Опять она словно бы отгадала мысли Отавы и снова - в который раз! -
удивила его своей проницательностью.
- Хорошо, я отплачу вам тем же самым, - сказал он, переходя к ней
через шоссе и несмело прикасаясь к влажным белым ворсинкам на ее рукаве. -
Вы чуть ли не каждый день ходили в горы с этюдником. Разрешите
поинтересоваться, удалось вам что-нибудь сделать за это время?
- Могу показать. - Она остановилась и посмотрела ему в лицо, и он
увидел ее темные глаза и выразительные губы. - Завтра приглашу вас к себе и
покажу. У меня отдельная комната, мне созданы все условия... Видите?
Сегодня, к сожалению, не могу. Неприлично. А тем временем мы уже и пришли.
Незаметно в разговорах и молчании. Вы не сердитесь на меня?
- Нет, - сказал Отава, хотя и понимал, что сейчас ничего не нужно
говорить. А что нужно, не знал.
- Тогда спокойной ночи. - Тая улыбнулась.
- Угу. - На него нахлынула извечная его угрюмость. - Спокойной ночи.
Ночью ему приснилось, будто он плачет. Проснулся - и почувствовал, что
лицо в слезах. Чтобы не будить соседей по комнате, тихонько вышел к
умывальнику, посмотрел в зеркало. Красные, какие-то совсем маленькие, будто
не его, глаза на скуластом некрасивом лице с большим носом и вялым
подбородком. Снял пижамную куртку, открыл кран, долго плескался под
холодной струей воды, снова посмотрел в зеркало. И снова не увидел ничего
привлекательного. Костяк, на который природа забыла налепить мяса. В голове
бились два слова - "преславный - пресловутый", будто мухи о стекло.
Пресловутый... преславный...
"Уеду, - подумал Отава, - завтра же утром уеду в Киев. Два дня - это
ничто. Лучше потерять два дня, чем..."
До утра не уснул, завтракать пошел без малейшего желания, твердо решив
сразу же после завтрака вызвать такси, уехать на аэродром и, купив билет,
лететь, лететь.
Все разоспались после вчерашнего случая в "Ореанде", на завтрак
опаздывали, и Отава подумал, что так даже и лучше. Художницы тоже не было.
Отава поковырял вилкой в тарелке, отхлебнул немного чаю и вышел из