"Павло Загребельный. Капитан Шопот" - читать интересную книгу автора

а потом - и один из наставников "духовной культуры и мощи" будущих шпионов.
Годы летели.
Капитан Хепси стал полковником, его "воспитанники" время от времени
отправлялись в опасные странствия, возвращались они или нет - Ярема знать не
мог. Он был уверен, что возвращались: разве же сам он не переходил когда-то
границу и тайно, и открыто, с боем? Считал, что теперь это делать легче, чем
в тревожное время его пребывания в Карпатах. Правда, чувствовал себя намного
надежнее в городке полковника Хепси, зорко охраняемый, словно ракетный
конструктор и известный атомник.
Но все закончилось в весенний день, когда советскими ракетчиками был
сбит разведывательный самолет У-2. Полковник Хепси сиял. Наконец, настало
его время! Все эти недальновидные аналитики, жалкие рабы техники теперь
должны были прийти с поклоном к нему, полковнику Хепси. Разведчики-белоручки
не могут предложить Соединенным Штатам ничего, кроме снимков разгромленного
ракетой У-2 и глуповатой физиономии летчика Пауэрса, который сдался
советским колхозникам, как мокрая курица. Возвращаются снова благословенные
времена чернорабочих разведки, людей, вооруженных мышцами, мужеством,
сообразительностью, острым глазом. Хепси любил этих людей, любил мистера Яра
и только благодаря этой любви готов был для успеха дела пожертвовать даже
дорогим, любимым мистером Яром!
Если бы мог, он сказал бы, что мистер Яр отправляется в те самые места,
куда уже выехал его давнишний знакомый Кемпер, но не имел намерения
рассказывать так много, ибо разведчик должен знать только то, что его
непосредственно касается.
Тяжело в сорок лет возвращаться на родную землю, на которой ты,
собственно, не жил, для которой не сделал никакого добра, а только причинял
зло, да и возвращаться снова не другом, а врагом! Никому не следует так
возвращаться в места своего детства и юношества. Очаровательность детских
лет уже давно утрачена, и только неуспокоенные стремления преследуют тебя на
каждом шагу, повсюду ловишь себя на мысли, что все уже не такое, как было:
деревья стали ниже, и поляны меньше, и птицы поют не так, и зверь не идет на
твой зов, и небо не такое высокое, и ветер не такой душистый. Самое же
главное - поймешь ты, что развеял свою жизнь на чужбине, состарился, но не
признаешь в том своей вины. Обвинишь места своей молодости, где ты уже не
нашел ее, не нашел чистоты, с которой входил в жизнь. Если бы можно было
заранее знать, что испытаешь в жизни, наверное, не рождался бы. Как швыряла
его судьба, как сурово била, стремясь уничтожить! Уцелел только благодаря
природной своей силе, которую унаследовал от гуцулов, людей каменной
твердости. Унаследовал и... предал свой народ, бросил родную землю,
отправился куда глаза глядят... Он мог бы тогда, в сорок первом году,
возвратиться добровольно, открыто. Но ему, недоучке, иезуиту, показалось,
что гитлеровцы на веки вечные утвердились в Европе. А раз так, то не было
смысла противиться силе и становиться на сторону побежденных. Он хотел быть
победителем. Для них открыт весь мир, а ему хотелось черпать для себя все
земные блага, не заботясь о взаимной отдаче.
После разгрома гитлеровцев панически боялся наказания, ведь было за
что. Поэтому пошел в лес. Снова имел возможность бесконтрольно действовать,
и снова разгром! Если бы захотел, смог бы искупить вину еще и тогда.
Объявлялись амнистии, одна и другая. Даже для самых опасных преступников. Он
не верил. А разве поздно теперь? Ему сорок лет. Он полон сил и стремлений.