"Павло Загребельный. Капитан Шопот" - читать интересную книгу автора

Каких? Пойти к коммунистам и покаяться? Просить пощады? Он не убил
собственной рукой ни одного человека. Кроме разве пограничника, который
уложил их тогда почти всех. Но это было в горячем бою... Ну а кто освещал
оружие и руки убийц? Не ты ли, капеллан дивизии СС? Пошевелил ли ты пальцем,
чтобы спасти хотя бы одну-единственную безвинную душу?
Душа его разрывалась от этих мыслей все время, пока он ехал поездом с
туристами. Старался быть веселым, шутил, приударял за жилистыми долговязыми
немками, которые ехали посмотреть на святыни Кракова, не до конца
уничтоженные когда-то их дорогими мужьями и нареченными. Почему-то ждал, что
уже на территории Германской Демократической Республики раскроется, что он
не немец и не турист, но никто им не интересовался, пограничники вежливо
улыбались, точно так же вежливо приветствовали их на польской границе. И
никто не проявлял к ним враждебности по дороге, хотя и известно было, что
это туристы из Западной Германии, а несколько мужчин из их группы больно уж
напоминали переодетых эсэсовцев и на каждую мелочь, которая им нравилась,
недоверчиво хмыкали: "Что, и это сделали поляки? Невероятно!"
В Кракове он не задержался. С двумя туристами и веснушчатой,
крепконогой туристкой составили группу любителей горных прогулок, уселись в
автобус, который шел в направлении Санока, и очутились в Бескидах, где Ярема
повсюду натыкался на знакомые до боли (а точнее, до страха) места. Он провел
туристов глухими тропинками к полузабытому белому монастырю
сестер-бенедиктинок, уговорил шутников попроситься переночевать в монастыре,
ибо у него, дескать, есть тут хорошенькая вдовушка, у которой он хотел бы
чуточку побольше провести времени, и, спровадив попутчиков, направился в
грибной погреб, который разведал когда-то со своим бандеровским вестовым.
Погреб оказался закрытым. Вокруг все указывало на то, что с
заброшенностью погреба давно покончено. Видимо, монашки перестали
участвовать в политической игре, которая велась здесь когда-то между
украинскими и польскими националистами, и направили свои усилия на
хозяйство; монастырь снова достиг своего довоенного расцвета, на огородах
пышно зеленеют овощи, а в вольготных погребах вырастают вкусные шампиньоны,
которые так охотно закупаются расторопными рестораторами Кракова, Люблина и
даже Варшавы. Коммунисты сумели втянуть в свое так называемое
"социалистическое строительство" даже сестер божьих? Что ж, зато его, Ярему,
им не втянуть и не заманить никакими пряниками! Он идейный борец против
мирового коммунизма, ныне и присно - аминь! Если его даже лишили возможности
провести ночь в этом жалком подземелье, то и к лучшему: он переспит под
деревьями, как делал это много лет назад, и точно так же будет ненавидеть
тех, кто господствует на его земле.
Он идет туда, чтобы увидеть даже то, что скрыто от непосвященных
граждан. Он всемогущий в своей ненависти, в своей осмотрительности,
опытности, натренированности. Он пройдет туда и обратно, даже через трупы
родных людей! И в эту ночь, когда перед ним закрылся заброшенный в лесной
глуши погреб, когда он стал чужим для всех на этой и на той стороне, Ярема
Стиглый снова превратился в безжалостного убийцу... За что? Разве не все
равно? Он, словно пуля, посланная убить. Он - меч, занесенный над
вероотступниками. Всегда был мечом. Всегда кто-то поднимал его. Возможно, и
не было в том наслаждения, но каждый раз теплилась надежда на достижение
успеха, каждый новый план успокаивал его обещаниями. Посулы и теперь
остались у Яремы позади. Прекрасные и щедрые! Но чтобы они осуществились,