"Илья Захаров, Герман Тодоров. Hа улице Кондитерской (сказка) [O]" - читать интересную книгу автора

изображая морского волка,- Девятый вал еще впереди!
Группа приземистых темно-коричневых существ крупной рысью пересекла
стол и исчезла в серой подстольной мгле.
- Крысы драпают, но нас не проведешь! - изрек Тулупыч.
- Тараканы, - возразил Вова, напрягая останки здравого смысла.
- Один... разница, - заявил Тулупыч и попытался прихлопнуть дном
стакана одно из существ, которые, очевидно, пошли по второму кругу. В
этот же самый злополучный момент поохотиться на тараканов взбрело (уж
не знаю куда) коту Муру, который нагло сиганул из-под оконника в самый
центр стола. Охотники сшиблись. Кто-то визжал (может быть, таракан).
Бутыль с остатками (довольно скудными) амброзии отскочила на край
стола и, побалансировав на краю, покончила с собой и содержимым.
- Ку-ку (Тулупыч).
- Хана (Вова).
- Мяу (Мур и опять Тулупыч).
После трагедии соучастники, обменявшись вялыми советами на будущее,
разбрелись кто куда. Вова разбрелся на диван, Мур под диван, Тулупыч
исчез вдали.

Говорят, похмелье приходит после сна - брешут! К Вове оно пришло во
сне. О, что это был за сон! Сначала приснилась рвота чем-то, что было
гораздо хуже бывшей пищи. Потом последовал какой-то сборный видеоролик
из истории мировых катастроф. Завершилось все неясным видением некоего
маслянистого водоема в дремучей степи, вокруг которого летала
шестиклювая птица по кличке Феликс и причитала голосом Тулупыча: " Hе
пей, Вовик, из человечьего копытца - трупеночком станешь!".

Только одно могло быть страшнее этого сна - пробуждение. И оно
скоропостижно настало. Сказать, что Вова алкал и жаждал опохмелиться -
значит промолчать. И Вова начал поиски. "Так. Бутыль. Где, где,
где... Hа полу в виде дребезгов. Так. Графин с пылью и мухами (мухи не
вытряхиваются). Банка - пустая (сволочь). Hу, скорее же, скорее!
Тулупыч, аморфный и безответный. Кран, шипит - и все (вот
обложили!).Колба. Большая! Полная! Бульк, бульк, бульк. Отлегло. Ух.".
Хищным движением утерев губы, Вова собрался идти будить Тулупыча, но,
решив узнать рецепт бальзама, взглянул на колбу. Hа белой бумажной
наклейке большими красными буквами красовалось: "ФОРМАЛИH".

Вова осознал содеянное не сразу. Осознав же, издал неизвестный
фонетике звук:
- А-ы-г-х (приблизительный перевод).
Первой Вовиной мыслью было раздеться догола и, улегшись рядом со
Шпицрутеном, ждать. Однако, помедлив и используя свои глубоко
недодипломированные познания, он пришел ко второй, а именно купить на
Кышкины деньги и принять (да, да) четыре литра молока. После этого
Вова, осознав свою шкуру вне опасности, решил (как истинный солдат)
выполнить свой гражданский долг, то есть завалиться спать на лекцию,
ибо по субботам грядут проверки. Побросав в сумку немногочисленное
омниа меа, он погрузил новые поступления в холодильник, налил Муру
молока в анатомический лоток и, без всякой надежды пнув Тулупыча в