"Светлана Захарова, Евгений Захаров. Рыцарь и Ко " - читать интересную книгу автора

в обеденной. Я же поспешил в свою излюбленную "ума палату" - так я назвал
небольшую нишу в одном из многочисленных коридоров замка, где уединялся на
предмет думания, размышления и сочинительства. Там я достал блокнотик,
карандаш и стал писать. А записываю я все умные мысли, часто приходящие мне
в голову: колкости в адрес Матильды, которые лучше не применять на
практике; рецепты приготовления пирогов из глины... Но больше всего в
блокноте стихов. Да, я люблю стихи! И не считаю это зазорным. В отличие от
моих домашних.
Вот, к примеру, только что мне на ум пришли строки: "Хрунгильда,
незабвенная сестрица, окрестностей прекрасная царица!" Выходило неплохо,
хотя и абсолютно неверно. Никакая Хрун не царица, да и далеко не
прекрасная. О ее комплекции я уже упоминал. А характер! Хотя, прямо скажем,
общаться с ней было довольно интересно, но вот вмешиваться в чужие дела -
этого у нее было не отнять!
К примеру: однажды я пошел прогуляться в лес. Тишина, красота, птички
поют - заслушаешься! Открываю это я свой блокнотик, начинаю писать
мгновенно пришедшие в голову строчки: "Унылая пора, очей очарованье..." Как
вдруг, ломая кусты, ко мне подлетает какой-то взмыленный человек и со всей
дури трубит в рог. За ним прямо по мне летит целая свора собак, и, наконец,
я едва не оказываюсь под копытами Громобоя - лучшего коня в замке, - а
каждое копыто у него с хорошую сковородку! На коне восседает Хрунгильда и,
премило улыбаясь, щебечет что-то о каком-то олене, который, видимо, должен
был где-то тут пробегать... Ну не подло ли? Какое после этого "очей
очарованье"? Стих я, кстати, так и не дописал...
За написанием "Саги об отважной Хрунгильде" меня и застала вездесущая
Матильда.
- Слышь, принц датский, - сказала она Самым Противным Голосом На
Земле. - Тебя мать ищет. Ты вообще собираешься или нет?
- Куда? - удивился я. - На ужин? Рано еще!
- Иди, говорю! - раздраженно отозвалась сестричка. - А то еще
достанется! Ногами работай!
- Все на меня выступают, - разозлился я. - Никуда не пойду!
- Чеши! - прикрикнула Матильда. - Или тебя понесут.
- Кто понесет?
- Я понесу. Ты же щуплый.
- Вот вернусь от мамы - таких тебе наваляю! - и я, хлопнув дверью,
зашагал в спальню к матушке, мимоходом обсуждая со статуями в коридорных
нишах планы мести.
Судя по маминой позе, она явно упивалась собственным горем:
- Сын мой! - патетически воскликнула она. - Мы приняли решение!
Она выдержала паузу, потирая живот, в течение чего я размышлял: кого
она имеет в виду, говоря "мы" - себя с Матильдой или же с тем, кто у нее в
животе?
- Во-первых, потому что ты доблестный муж, достигший совершеннолетия и
готовый к ратным подвигам; во-вторых, потому что ты безутешный сын и
брат. - Я сделал скорбное лицо. - И в-третьих, потому, что нам так хочется.
Ты садишься на стремительного Бозо и мчишься, как ураган, спасать свою
сестру! - закончила матушка Геранья.
Безутешный сын и брат схватился за кресло, чтобы не грохнуться в
обморок.