"Борис Зайцев. Голубая звезда" - читать интересную книгу автора

- Ну, милая вы голова,- сказала она Ретизанову,- почему же вы
думаете, что в монастырской гостинице обязаны иметь для вас помещение?
- Нет, это странная вещь, мы приехали, и вдруг... Ретизанов развел
руками. Он, видимо, был нервен и легко, как-то ребячески вспыхивал.
Антон не очень оказался доволен, когда к ним в номер ввалилась целая
компания. Он сказал, что был уже в монастыре, и там нет ничего интересного.
- Я бывал тут давно,- тихо сказал Христофоров,- но сколько помню,
напротив, монастырь мне очень нравился.
Антон взглянул на него своими маленькими, острыми глазами почти дерзко
и фыркнул.
- Может быть, вам и понравился.
- Я смертельно пить хочу,- сказала Анна Дмитриевна,- пусть святые
люди дадут мне чаю, выпьем и пойдем рассудим, кто прав.
Автомобиль попыхтел внизу и въехал во двор; розовый дом напротив сиял в
солнце. Коридорный, времен давнишних, в русской рубашке и нанковых штанах,
принес на подносе порции чаю;
приезжие пили его из чашек с цветами, рассматривая душеспасительные
картинки на стенах. Воздух летнего вечера втекал в окошко. Ласточки чертили
в синеве; за попом, проехавшим в тележке, клубилась золотая пыль.
Машура и Христофоров вышли со всеми. Антон, почему- то, тоже не
остался. Через небольшую поляну подошли к монастырским воротам - с башнею,
образом над входом. Внутри - церкви, здания, затененные липами и дубами;
цветники с неизменными георгинами. Недавно началась всенощная. В открытые
двери древнего храма, четырехугольного, одноглавого, видно было, как
теплятся свечи; простой народ стоял густо; чувствовалось - там душ- но,
пахнет ладаном, плывут струи синеющего, теплого воз- духа.
Анна Дмитриевна шла своей сильной, полной походкой, щуря карие глаза.
Высокая, статная, была она как бы предводительницей всей компании. Иногда
поднимала золотой лорнет с инкрустациями.
334


- Вот вы и не правы, совсем не правы о монастыре,- говорила она
Антону.- Я так и думала, что не правы.
- Да это же странное дело, говорить, что тут ничего нет хорошего! -
крикнул Ретизанов.- Прямо странное.
Антон искоса поглядывал на Машуру; к ней не подходил, не заговаривал.
Он бледнел, раздражался внутренне и сказал:
- Значит, я ничего ни в чем не понимаю.
- Что меня касается,- сказал Никодимов, негромко, глядя на него
темными, неулыбающимися глазами,- я тоже не люблю святых пении, золотых
крестов, поэтических убежищ.
- А я, грешная, люблю,- сказала Анна Дмитриевна.- Видно, Дмитрий
Павлыч, мы во всем с вами разные.
Она вздохнула и вошла в храм Рождества Богородицы, с удивительным
орнаментом над дверями, послушать вечерню.
Ретизанов остановился, задумался, снял с головы канотье и, улыбнувшись
по-детски, своими синими глазами, сказал Никодимову:
- В Анне Дмитриевне есть влажное, живое. А если живое, то и теплое. Вы
слышали, она сказала: грешная! А в вас одна... одна барственность, и нет